Но был у него также и сын, молодой штаб-ротмистр Бог знает какого полка по имени Антон Алексеевич. Этот, значит, совершенно был не похож ни на отца, ни на мать, ни внешностью, ни тем более уже характером. Он был очень плохим человеком, пьяницей и дебоширом. Всегда издевался над своим отцом и вымогал у недалекого и кроткого старика все деньги, и что всего более ужасно, он почитал за свою священнейшую обязанность делать это.

Но главной же характеристической чертой было отнюдь не отношение к отцу, а весьма необузданное его сладострастие. Он был настолько одержим им, что нередко, приехав к отцу, в сельце случались насилия и скандалы. То есть он немило насиловал крепостных девок, своих или чужих, разницы в том не было. Пользуясь тамошней отсталостьюи незнанием собственных прав бедных дворян, он не боялся ни суда, ни каких бы то ни было карательных мер, и все старался делать по-своему. Он постоянно пили очень часто устраивал погромы своим соседям. Жители уже много раз ополчались на него, особенно в последний раз, когда он пристал к дочери одного помещика, идущей на озеро летом, и, пользуясь ее неопытностью, чуть было не надругался над нею. Это известие так потрясло сельцо Яковское, что были даже принятымеры.

Бедный старик Берестов так любил своего сына, свое единственное чадо, что беспрекословно отдавал ему почти все свои деньги и прощал все его поступки. Но всякий раз молил егоне поступать ни с кем злонамеренно, а быть добрым и признательным. Это последнее насилие он, совершенное его сыном, заставило отца броситься в ноги отцу изнасилованной (после той ситуации с его дочерью последний почитал Берестованичтожеством и ненавистным врагом, и даже ходил в город N жаловаться в суд и исправнику). Берестову чудом удалось уладить это дело посредством сильных протекций, а перед самым его уездом в Москву в доме пропало много вещей, и накануне отъезда устроена была также большая гулянка с тяжелыми последствиями.

Затем все стихло на несколько лет, покамест сынок его не вернулся обратно, а тем более не один, а с несколькими друзьями-мотами, которые не прочь были поживиться за чужой счет.

Все они были мертво пьяны, а когда начали устраиваться погромы в доме Берестова и тем более пропадать вещи, то пришлось вызвать даже из города квартального. В следующий день случилась та беда, которая повергла все сельцо в настоящий ужас. В вечеру молодой Берестов, проснувшись, снова запил и побрел шляться по улицам, но, нагулявшись, вскоре он вернулся в свое имение и нарочно забрел в дом одного кузнеца по фамилии Минин, который принадлежал им же.

Прокравшись в их дом, он заперся изнутри, то есть когда самого Минина не было еще дома, и, надругавшись над его недурной женой, избил ее затем очень крепко и жестоко, после чего та скончалась на следующий же день, а он в тот же вечер отправился домой к отцу и заснул там же в один кратчайший миг. Непостижимое горе случилось в сердце Минина, кузнеца, который ничего не смог сделать со своей бедой и в конце концов помешался своим рассудком об утрате любимой супруги. Отчаяние его дошло до того, что он вскоре после похорон сбежал от помещика и отправился со своим горем странствовать по другим городам, живя обособленно и аскетично.

Сам же молодой Берестов не чаял в том своей беды, но был сильно оскорблен жителями сельца и стал всюду ненавидим. Благо, что такое немыслимое преступление свершилось над крепостной, да и к тому же принадлежащей собственному отцу, иначе не избежать бы ему справедливого суда. Но отец по прежнему сильно любил сына и постарался посредством кое-каких знакомств уладить этот случай и что даже ему было составлено в городе на этот счет особое покровительство. Но тем не менее, как бы все это не скрывалось и не потоплялось под водами таинства и неведения, а все же много слухов проникло в другие слоя общества. Многое также и проистекло из тех заманчивых слухов, так, что в Москве к Берестову стали относиться презрительно, что вскоре он был за что-то разжалован в звании и сам подал в отставку, что всюду на него смотрели как на нечеловека и не было у него более ни счастья, ни стремления к мирскому благу.