За окном ленивый туман рассеивался под первыми лучами восходящего солнца, когда я оделась и направилась в кухню. В доме было тихо – слуги передвигались как призраки, и пользовались, в основном, задним двором.

А вот в кухне во всю шла работа: кто-то чистил овощи, кто-то рубил мясо, на плите варилось что-то в большом котле. Кому это все, если нас всего три человека? Наверное, здесь и слуг кормят – а их вон сколько. Тогда большие котлы понятно зачем.

Увидев меня, кухарка – улыбчивая женщина лет сорока, поставила на огонь облюбованный мной керамический ковш с уже заготовленным молотым кофе и добавила воды.

– Как рано вы начали вставать, мисс Лора, – она начала привыкать к привычкам этой Лоры, но все равно, действовала аккуратно и расчетливо, боясь, что прежний мой характер пробьется сквозь нынешнюю странноватость. И тогда их всех просто накроет волной моей злости.

– Хочу захватить больше времени днем, вон какая хорошая погода! – я наблюдала не только за кофе, я хотела увидеть здесь эту самую глухонемую служанку, что посещает третий этаж. В нашем мире ученые – ранние пташки, может и этот таинственный мистер Корт из их числа.

Рядом с кухаркой у плиты встала девушка и тоже поставила варить кофе – повторила все, что делала кухарка – значит, кто-то теперь тоже пьет мой кофе. Я не стала спрашивать – вряд ли мой отец изменил привычки, и сразу две: начал рано вставать, пить кофе утром, да к тому же такой густой для них. Кухарка отставила мой ковшик и стала доставать из печи пышные булочки. Я улыбнулась ей и взяла одну. Я сама когда-то стояла весь день у плиты, и знала какой это тяжелый труд. Забрав свою кружку и булочку, я осторожно отошла в сторону и сделала вид, что наблюдаю за работой кухни, и краем глаза следила за служанкой.

Она взяла две булочки, спустилась в погреб и принесла на деревянной доске кусочек масла – он блестел капельками, видимо, хранился в воде. Поставила все это на поднос, налила в кружку кофе и отошла. Я взяла кувшин, из которого кухарка добавляла молоко в воду с крупой, и незаметно долила в кофе на подносе. Пенка скрыла цвет и служанка не заметила разницы. Она открыла заднюю дверь, взяла поднос и вышла. Я аккуратно вышла за ней.

Я стояла с кружкой на заднем дворе и смотрела – куда она пойдет. Та не оглянувшись направлялась к восточному крылу, значит, там есть другая лестница. Как только она прошла за кусты, я поспешила за ней и чуть не потеряла ее из виду – она вошла в точно такую же дверь, как и выход из кухни. Конечно! Там же есть еще одна лестница – когда я вышла на лестничный марш из двери напротив кабинета отца, лестницы шли не только кверху, но и вниз. Она достала из передника ключ и вошла. Лишь бы не закрыла за собой!

Чуть подождав я легонько потянула дверь на себя – она не поддалась. Ну и черт с ней, я могу пройти через тайную дверь в крыле отца. Рысью пробежала в кухню и поднялась на второй этаж. На цыпочках прошла по коридору и открыла дверцу в стене. Я увидела, как внизу стало светло и сразу темно, стукнула дверь и повернулся ключ – видимо, служанка вышла на задний двор. Значит, можно попробовать еще раз – ученые рассеяны, значит, мог забыть закрыть дверь на этаж.

Дверь на третий этаж в этот раз легко поддалась, несмотря на то, что была просто огромной и тяжелой. Этот этаж был другим – здесь стены не были задрапированы в ткани, это был просто камень, как и снаружи. Интересно, зимой по ним не течет вода, как у деда в деревенском каменном домике для работы? Когда он подтапливал там очаг, чтобы сидеть в тишине и часами оплетать глиняные горшки лозой, стены начинали мокнуть. Он никак не хотел делать этого дома – у бабушки был телевизор, а ему нужна была тишина. Он говорил, что лоза даже срезанная – живая, и во время работы с ней нужно с ней говорить.