Я выросла в любви, ласке, с ощущением того, что меня балуют. А вот у Веры и Аллы все было наоборот, поэтому я без удивления сейчас слушала рассказ о том, что случилось с Коробко.

Вчера вечером Верочка пришла к Алле и показала ей огромную сумму – пятьсот долларов.

– Это откуда? – обомлела Аллочка.

– Заработала, – ответила подруга.

– Где? Кто дал? – принялась допытываться Алла.

Вера села на стул.

– Деньги тратить не стану, положу на сберкнижку, пусть проценты растут. Потом еще накоплю и на коммерческое отделение поступлю.

– Лучше одежду купи! – воскликнула Аллочка. – Все равно на оплату учебы не хватит!

– Ну уж нет, – отрезала Вера, – нам в училище остался целый год до диплома. За двенадцать месяцев можно еще тугриков нарыть!

– Где ты их взяла? – заныла Алла.

Вера сначала не хотела откровенничать, но Аллочка насела на нее, и в конце концов подруга раскололась. К ней в больнице подошла женщина, очень милая, с сильно накрашенным лицом, и предложила полтысячи долларов за пустяковую услугу.

Практиканток в клинике использовали вместо санитарок. Вообще-то их должны были обучать профессиональным навыкам, но вечно занятым медсестрам не хватало времени, а техничек дефицит, поэтому практика сводилась к мытью полов, подаче судна, смене постельного белья и сбору грязной посуды после еды.

Так вот, дама, обратившаяся к Вере, попросила на пару минут отключить аппарат у Якунина, просто вытащить вилку из розетки, а потом снова ее воткнуть.

– Зачем? – удивилась я.

– Экая вы несообразительная, – укорила Аллочка, – хотя откуда вам знать! Якунин был на искусственной вентиляции легких, сам дышать не мог!

– Постой, – ужаснулась я, – значит, Вера нарушила работу прибора…

– Ага, – кивнула Алла, – точно. Дождалась, пока медсестра из реанимации выйдет, взяла ведро со шваброй и вроде полы мыть почапала. Ну а потом со штепселем поиграла. Никто и не удивился. Аппаратура работает, а больной тю-тю. Он тяжелый был!

Я вспомнила, как доктор сказал, что у Сергея после операции появился шанс выжить, и пришла в еще больший ужас.

– Боже! Она убила человека! За пятьсот долларов! И ты не рассказала никому?

Алла дернула худенькими плечиками.

– Фигли мне вмешиваться? Верка сама, без меня дело провернула. Боялась, конечно, только ее Катерина уговорила.

– Кто? – подскочила я.

– Ну тетку эту Катей звали, – сказала Алла, – она Верку в кафе повела, тут недалеко, и все-все ей объяснила. На Западе давным-давно безнадежных больных убивают, гуманным способом. Эвта… Эфта… Экта…

– Эвтаназия.

– Во! Точно! А у нас их мучают. Вот Якунин, ясное дело, что ему было плохо. Нет бы спокойно умереть дали. Так операцию сделали, жизнь вроде продлили, а зачем? Катя, невеста Якунина, у нее сил не было глядеть на то, как жених перед смертью страдает, вот и решила ему помочь. Ну какая разница, когда ему на тот свет отъезжать? Во вторник, среду или четверг? Тут в отделении девушка лежала, ногу ей электричкой отрезало. Так орала! Наркотики не брали. Прямо кровь в жилах стыла. А мать ее бегала и лечить требовала. Ну и что вышло? Промучилась дочка неделю и померла. По мне – так лучше сразу!

К моей голове прилила душная, черная волна. Нет, это ужасно, попадешь в больницу и окажешься в зависимости от такой Аллочки! Наглая недоучка станет решать, жить мне или умирать, а при виде приемлемой суммы просто отключит аппаратуру.

Но Аллочка, не заметив впечатления, которое произвел на слушательницу рассказ, преспокойно вещала дальше:

– Вот Вера и решила помочь Якунину. Да еще Катя дала ей свой адрес и пообещала, что, если, не дай бог, возникнут проблемы, она мигом подтвердит, что сама попросила ее об услуге. Но никто ничего не заподозрил.