‒ Давай уберем все формальности, и я скажу прямо ‒ я тебя пока ни в чем не обвиняю, но я представляю правление академии и говорю от его лица. Действую я тоже исключительно в интересах академии.

Он остановился и убрал руки за спину. Его молчание и его взгляд начали терзать меня.

‒ Мы ищем слабые места Шейда, и они нам очень и очень нужны.

Я больше не видела добродушной простоты на его лице. Он смотрел серьезно и внимательно, будто передо мной оказался совсем другой человек. Мое незнание сейчас говорило само за себя, через выражение лица и мой голос.

‒ Зачем вы ищете слабые места Шейда?

‒ К сожалению, это не та область вопросов, в которую я мог бы тебя посвятить. Но вот что хочу сказать: он часто играет по своим правилам. Ты, должно быть, заметила это сама.

Я осторожно кивнула.

‒ На это есть причины. Нам нужно получить больше сведений о нем. У каждого есть сильные места, а есть бреши. Не существует человека без слабых мест. Так вот, бреши Шейда нас очень интересуют. Они позволят нам менять карты на общем игровом столе. Ты понимаешь, о чем я говорю?

‒ Да, понимаю.

‒ Ты находишься на стороне академии и принадлежишь нам. Это не вопрос, а утверждение, поэтому ты тоже должна действовать в интересах академии. Тем более ввиду того, что теперь здесь ты будешь не одна и с тобой скоро окажется брат. Шивон, верно?

Я похолодела. Орн посмотрел на меня и улыбнулся.

‒ Ты уже знаешь о том, что он едет сюда? Но откуда?

‒ Мне написал брат. Я получила письмо из дома.

‒ Скорая служба отправки писем?

‒ Да.

‒ Мы располагаем другими средствами обмена знаниями, потому получаем списки зовущих куда раньше, чем сами они приезжают в академию.

Вероятно, это листы вечных, наподобие той бумаги, что лежала в моем альбоме. Орн заглянул в свои записи и прочел:

‒ Шивон Шивада. Девятнадцать лет. Зов огня, ‒ наставник покачал головой. ‒ Совсем молодой и неопытный юноша. С молодыми и неопытными, к сожалению, часто случаются очень неприятные ситуации, а иногда зовущие просто исчезают в самом начале обучения, и их никогда больше не находят. Они пропадают без вести. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Он посмотрел на меня и улыбнулся одними уголками рта, это выглядело почти добродушно. У меня оборвалось дыхание от такого зрелища и от его слов.

‒ Поэтому если ты что-нибудь знаешь о Шейде, что может оказаться важным для нас, или вспомнишь что-то, то должна сразу рассказать мне. Ты поняла? Академия очень болезненно наказывает тех, кто скрывает важные сведения, и ценит тех, кто на ее стороне. С Лорел говорить сложно, я понимаю. Поэтому ты можешь прийти с этим сразу ко мне и доверить мне любые знания. И да, думаю, это очевидно: Шейд не должен знать о нашем разговоре. Ты поняла меня?

‒ Да, наставник.

В этот момент Орн показался мне куда более опасным, чем Лорел, просто он действовал иначе: с виду располагающе и почти дружественно. Рядом с ним поначалу засыпала бдительность, ведь он казался лояльным, будто находился на моей стороне. Однако от его угрозы и того, как именно он ее озвучил, у меня внутри все застыло.

‒ Я могу идти?

‒ Да. Я жду твоего визита. В твоих же интересах вспомнить нечто существенное и доказать свою преданность. Иди. Мы все ждем твоих новых открытий. Такие люди, как ты, нужны академии. Особенно люди, близкие к Шейду. ‒ Орн улыбнулся, но его глаза оставались внимательными и холодными.

Я покинула его кабинет с мокрой спиной и влажными ладонями. Направляясь сюда, я никак не ожидала, что выйду в таком расположении духа. Я впервые видела Орна таким и поняла, что совсем его не знала и прежде составила о нем совершенно ложное представление.