Все это продолжительное совещание Холмс просидел молча, не пропустив ни одного сказанного слова, изредка поглядывая внимательно по сторонам, всецело погруженный в размышления.

– Я хотел бы иметь побольше фактов, прежде чем делать выводы, мистер Мак, – сказал он, опускаясь на колени перед трупом. – Боже, эти повреждения действительно ужасны. Можно вызвать дворецкого на минутку?.. Эмс, я полагаю, вы часто видели этот странный знак – выжженный треугольник посредине круга – на руке мистера Дугласа?

– Очень часто, сэр.

– Вы никогда не слышали каких-нибудь объяснений на этот счет?

– Нет, сэр.

– Это, должно быть, вызвало страшную боль, когда выжигалось. Это – несомненно, выжженное клеймо. Так… Я вижу, Эмс, маленький кусочек пластыря в углу рта мистера Дугласа. Вы когда-нибудь замечали это у него?

– Да, сэр. Бреясь вчера утром, он порезался.

– А вы не можете припомнить, случалось ему прежде резаться при бритье?

– Не так давно, сэр…

– Так, так!.. – сказал Холмс. – Это может быть простым стечением обстоятельств или, наоборот, некоторой нервозностью, указывающей на то, что он имел основание чего-то бояться. Вы заметили вчера что-нибудь необычное в его поведении, Эмс?

– Мне показалось, сэр, что он был немного рассеян и чем-то обеспокоен.

– Гм! Нападение, значит, было не совсем неожиданным. Мы, кажется, понемногу продвигаемся вперед, не так ли? Быть может, вы хотели бы продолжать расследование, мистер Мак?

– Нет, мистер Холмс, – оно в лучших руках.

– Хорошо, тогда мы перейдем к карточке «Д. В. 341»… Она с неровным обрезом. У вас нет такого сорта в доме?

– Не думаю.

Холмс подошел к письменному столу и накапал немного чернил из каждой чернильницы на промокательную бумагу.

– Это было написано не в этой комнате, – сказал он, – это – черные чернила, а те – красные. Это было написано толстым пером, а эти перья – тонкие. Нет, это было написано в другом месте. Это ясно. Вы понимаете что-нибудь в этой надписи, Эмс?

– Нет, сэр, ничего.

– Что вы думаете, мистер Мак?

– Все это производит впечатление чего-то, похожего на какое-то тайное общество. На эту мысль наводит и знак на руке.

– Я тоже так думаю, – сказал Мэзон.

– Тогда мы можем принять это как гипотезу и посмотреть, насколько прояснится наше затруднительное положение. Член тайного общества пробирается в дом, дожидается мистера Дугласа, разносит ему голову этим оружием и удирает через ров, оставив возле убитого карточку, которая, будучи впоследствии упомянута в газетах, сообщит другим членам общества, что мщение совершено. Все это имеет связь. Но почему из всех видов оружия выбрано именно это ружье?

– Непонятно…

– И почему исчезло обручальное кольцо?

– Тоже странно.

– И почему никто не арестован до сих пор? Теперь уже более двух часов дня. Я полагаю, что с самого утра каждый констебль на сорок миль в окружности разыскивает подозрительных субъектов в промокшем платье?

– Это так, мистер Холмс.

– Они могли бы его упустить, только если он забился в какую-нибудь нору или переменил одежду.

Холмс подошел к окну и стал рассматривать через лупу кровавый знак на косяке.

– Совершенно ясно, след сапога. Замечательно большой – плоская нога, я бы сказал. Любопытно… судя по мокрым следам в углу, можно было думать, что у него более изящные ноги. Однако следы довольно слабые. Что это такое под столом?

– Гимнастические гири мистера Дугласа, – сказал Эмс.

– Тут всего одна гимнастическая гиря. Где же другая?

– Не знаю, мистер Холмс. Тут, может быть, и была всего одна. Я не обращал на них внимания месяцами.

– Одна гимнастическая гиря, – произнес Холмс задумчиво, но его замечание было прервано резким стуком в дверь.