– А как же наши птенчики? – испуганно спросила Павлинушка – Неужто Вы не позаботитесь о том, чтобы они вышли в финал павлиньего турнира?

– Будьте спокойны, моя любезность, они непременно примут самое активное участие в павлиньем турнире – уверенно ответил Павлик.

– Ну тогда же хорошо – успокоилась Павлинушка.

Дети этого семейства ничем не отличались от детей других семейств. Но в каждой павлиньей семье этого городка традиционно возвышали себя и своё потомство. И разражался большой скандал, если вдруг кто-то слышал о своей семье какое-нибудь непристойное высказывание, пусть и заслуженно, но ни один из павлинов этого не признавал. Такой опыт общения перенимали и дети от своих родителей.

Нужно отметить, что в мире такого совершенства, зачастую надуманного, сложно жить. Поэтому жители других населённых пунктов Лювенастании неохотно посещали провинцию светлых дел. Повсеместное высокомерие и гордыня павлинов касалась и освещающих пещеру огненных человечков из братства Огня. Отработав положенное время, они в ужасе от такого павлиньего мировосприятия возвращались домой. Последним, с кем бы захотелось им завести дружбу, были бы павлины, да королева Ненависть ещё, как признавались сами представители братства Огня. Нередко они просто смеялись над павлиньей глупостью, делясь друг с другом своими впечатлениями. Им не положено было разговаривать, находясь на территории провинции светлых дел, но когда огненные человечки возвращались в свою родную деревню братств Воды и Огня, они, не останавливаясь, обсуждали увиденное и услышанное ими в пещере и говорили:

– Как хорошо, что мы не такие совершенные, как эти павлины, иначе можно просто сойти с ума от своей красоты и превосходства над другими, чем и занимаются эти глупые птицы.

В это время в другом семействе, Сизокрылых, о котором уже упоминалось выше вели беседу между собой его хозяйка и её старшая дочь:

– Ой, что-то я выгляжу полной, когда смотрюсь в это зеркало – сказала упитанная мать семейства Сизокрылых, любящая хорошо поесть – Нужно срочно его сменить, видимо оно испортилось.

– Наверное это всего лишь неправильное освещение вокруг Вас, маменька – отвечала старшая дочь, беря своими крыльями подсвечник, на котором располагались дежурные огненные человечки, и размахивая им в разные стороны, отчего последние еле-еле удерживались на месте своего дежурства.

– Возможно, ты права, моя дорогая сизокрылость, – ответила дочери мать, ещё пристальнее вглядываясь в своё отражение.

– Маменька, а правда то, что я буду участвовать в павлиньем турнире? – заискивающе спросила дочь.

– Вот только Ваш папенька, наисветлейший мой супруг, выполнит своё обещание, данное им Павлику о выборах, тогда ты не только примешь участие в этом турнире, но наверняка победишь, быть может, даже в нескольких номинациях… по крайней мере в одной точно… в пении… ты ж моя соловушка – ответила мать, направляясь с объятьями к дочери.

– Мама, за что Вы меня сравниваете с этими некрасивыми птицами, соловьями? – обиженно спросила дочь, тем временем направляясь в маменькины объятья.

– Да пусть все эти зеркала покажут, что я невыносимая толстушка, если я сравню тебя с непутёвыми птахами, милое моё дитя – гладя по голове дочь, уверяла мать – Я имела в виду то, что твой неповторимый хрустальный голосок несравним ни с одним павлиньим голосом всей провинции светлых дел. Да что там, во всей Лювенастании!

– Ох и люблю Вас, матушка, за Вашу честность – обрадовано сказала дочь и отправилась прочь по своим делам, распевая популярную среди павлинов песню своим хрипящим голосом, от звучания которого все огненные человечки, рядом с которыми он был слышен, меркли, отчего и освещение становилось хуже, и спасали свои уши маленькими ручками.