– Килиан, сын Хари Бронхорста, готов ли ты исполнить древний обычай?

– Готов, старейшина.

– Раз так, то Боги тебе в помощь, – сказал старейшина и наклонил посох.

Поцеловав древний знак солнцепоклонников, Килиан под рукоплескание сошел с валуна и направился к берегу. Забравшись в лодку, ожидавшей его у берега, он положил на дно оружие и дорожную сумку, взялся за весло и оттолкнулся от берега. Отплыв от берега, лодка довольно скоро была подхвачена течением и понеслась на восток, в сторону Риверлока. Усевшись на срединную банку, Килиан положил весло на дно и обнажил меч Риверлока, в тот же миг, ощутив запах крови, тяжелый и сладковатый, словно меч только-только побывал в бою. Оглядев меч со всех сторон, он не обнаружил следов крови, лишь следы ржавчины, проступающие у основания эфеса.

– Спасибо, дядя, – прошептал Килиан, медленно засовывая меч в ножны.

Рассвет застал Уизли на южном берегу Рогатого залива, там, где в ранний час южный и западный ветра сходятся в битве за Миддланд. Отступив из столицы с наступлением ночи, южный ветер брал свое, нанося собрату жестокие удары, отгоняя его все дальше и дальше на запад. Уткнувшись лицом в теплый мягкий мох, пробивающийся из-под большого камня, Уизли лежал калачиком, сцепив руки на груди.

– Отец, – пробормотал он сонным голосом, поеживаясь от холода. – Нынче холодные ночи…

Расцепив руки, он засунул их между ног, пряча пальцы в складках штанин.

– Нам бы окно и дверь поменять, ветром так и задувает.

Будто заслышав слова Уизли, южный ветер усилился, потеребив его за волосы и одежду.

– А менять, отец, надобно, а то вон какая вонь стоит!

Вздрогнув от внезапного порыва ветра, он поморщился и глубже зарылся лицом в мох, источавший запах водорослей и мокрой земли.

– Отец?

Открыв глаза, Уизли в испуге отпрянул от камня и перевалился на другой бок. Его взору предстал синий горизонт, казавшийся таким близким, что можно было дотянуться до него рукой. В тот же миг его передернуло, ибо в спину ударила теплая струя воздуха. Оторвав голову от земли, Уизли осмотрелся и узрел за спиной солнце, в лучах которого виднелись очертания Миддланда. Подтянувшись, он уселся и выпрямил окоченевшие ноги. Его взгляд медленно скользил по голым камням, цепляясь за кусты можжевельника, пока не уткнулся в нож, лежащий в трех шагах от него. Заметив на массивном лезвии ножа засохшие капли крови, Уизли вздрогнул, вспомнив вчерашний день. Покрывшись холодным потом, он не ощущал ни южного ветра, несущего смрад, ни солнечных лучей, жадно облизывающих его с головы до ног. Мысли, табуном проносившиеся в его голове, наскакивали друг на друга и бежали дальше. Впрочем, довольно скоро голова Уизли прояснилась, а его губы разомкнулись в улыбке.

«Новая жизнь», – подумал он.

Встряхнув головой, будто отряхиваясь от плохих воспоминаний, Уизли поднялся и осмотрелся с видом человека, впервые ступающего не неведомую землю.

– Отец, ты меня слышишь – новая жизнь?! – закричал Уизли.

Подскочив на месте, он рассмеялся от души, раскинул руки и бросился бежать, следуя за своим эхо. Чайки, бывшие свидетелями его радости, с недовольным гамом взмывали в небо. Пробежав с полсотни шагов, он резко развернулся и пустился обратно, но на полпути остановился, ощутив резкую боль в животе.

– Чтоб тебя, – буркнул Уизли, согнувшись пополам.

Схватившись за живот, он простоял так с некоторое время,

вслушиваясь в недовольное урчание. Когда все прекратилось, он сплюнул и поплелся к ближайшему гнезду. Чайка, бывшая на страже гнезда, нависающего над обрывом, точно почувствовав не ладное, запрокинула голову и запричитала на всю округу.