– Есть, господин, но не про вашу честь.

– Это еще почему?

– Боюсь, господин, он вам не по карману.

– Сколько?

– Пять фунтов, господин.

– Если так, то твой конь должен быть не хуже хирамского скакуна.

– Так и есть, господин, – засиял Силас. – Быстрый, как южный ветер, и надежный, как меч гвардейца Ее Величества!

– Ты бывал в Хираме?

– Нет, господин, но в хирамских скакунах знаю толк!

– Хорошо, если так. Ну, давай, показывай своего коня!

Поднявшись из-за стола, Калум взял королевское дитя и направился к выходу, не дожидаясь ответа Силаса. Тот же, не ожидавший такой прыти от клиента, метнулся за ним.

– Прошу, господин, – сказал Силас, поспешно открывая замок в конюшню.

Скрипнув, дверь плавно отворилась и, глазам посетителей предстали стойла дюжины лошадей, из которых особливо выделялся денник с вороным конем. Скрытый по грудь, он лихо отбивал копытом и мотал головой, посматривая на посетителей то одним глазом, то другим, будто изучал их.

– Это он? – спросил Калум.

– Он, да вот только…, – ответил было Силас, как слова застыли в его глотке.

Невзирая на кажущееся недружелюбие коня, Калум уверенно шагнул в денник и протянул руку. Конь же, встряхнув гривой, поддался вперед и прикоснулся мордой к руке незнакомца.

– О, Боги, не верю глазам!

– Это почему?

– Этот конь сродни вепрю, не поддающемуся дрессировке!

– Так сколько ты за него хочешь? – спросил Калум, погладив коня по гриве.

– За то чудо, что я узрел, господин, возьму четыре с половиной фунта!

Ухмыльнувшись, Калум отнял руку от гривы и выудил из кармана

куртки кошель с монетами.

– Держи свои пять фунтов, – сказал он и бросил кошель Силасу. – Мне еще нужна провизия на три дня.

– Здесь будет поболее, господин, – заметил Силас, подбросив мешочек в воздух.

– Верно… хороший конь стоит больше пяти фунтов.

– Благодарствую, господин.

Оседлав коня, Силас помог Калуму с младенцем взобраться на него, а затем вывел наружу и скоро воротился с мешком провизии.

– В добрый путь, господин, – сказал он, сияя от счастья.

– И тебе счастливо оставаться, – отозвался Калум.

Проскочив рысью мимо путевого столба, он уголком глаза заприметил пегую лошадь и двух женщин, наглухо закутанных в серые шерстяные одежды. Говоря на повышенных тонах, они, тем не менее, на крик не переходили. Одна из них настаивала на отъезде из Миддланда, другая же хотела остаться в городе. Тем временем, Силас, проводив взглядом счастливого обладателя лучшего коня госпожи Делиз, подбросил мешочек с монетами и направился в бордель.

– Господин Силас, – обратилась к нему с порога колченогая шлюха. – А как же мы теперь, без хозяйки-то, а?

– Для начала, Сельма, надо бы прибраться, – ответил Силас. – Призови плотника, да принеси из конюшни досок, да по толще.

– А как быть с госпожей Делиз?

– Дура, тебе дважды повторять!? Неси доски, и чтоб к обеду дом был убран!

Произнося каждое слово, Силас вслушивался в него, как порой вслушиваются в пение сладкоголосой птицы. В отсутствие преемников госпожи Делиз, он, как поверенный в делах, по закону становился хозяином борделя, о чем никогда и не мечтал. Единственное, что омрачало его радость, так это госпожа Делиз. Как не силился, он не мог уразуметь, как вытащить хозяйку из подвала и предать ее останки земле.

– Вот же сука, и с того света не дает покоя, – процедил Силас, по лицу которого пробежала тень недовольства, но, то было лишь мгновением.

Взъерошив волосы, он набрал в легкие воздух, полный пьянящего аромата сада госпожи Делиз, и шагнул в бордель, окрыленный нежданно упавшим на его голову наследством.

– Отец, ты снова не спал? – спросил Уизли, появившись на крыльце невзрачного, покосившегося дома.