Тоска по матери нахлынула с удвоенной силой...

Если бы только она была жива... Если бы только направляла ее. Не случилось бы, верно, ни кладбищенского гадания, ни таинственного ключа, даже влюбленности в Мэннинга, и той могло бы не быть.

Рядом с матерью все могло быть иначе...

Лиззи утерла нос и потянулась к шкатулке на туалетном столике: в ней хранилось единственное, что осталось в память о матери: кольцо с изумрудом. Фамильная драгоценность, принадлежавшая еще ее бабушке... Той самой, с которой Лиззи никогда не встречалась – родители говорили, ее нет в живых – однако знала, что та любила работать в саду: выращивала цветы и травы. Лечила многие хвори при помощи травяных настоек...

Сама Лиззи растила только галантусы и бугенвеллии – в лечебных травах она едва ли разбиралась. Разве что заваривала ромашку от расстроенных нервов...

Теперь не помогла бы и бочка ромашкового чая.

Девушка опять разрыдалась, сжимая в кулаке материно кольцо... И слышала, как долгое время спустя уходил их незваный гость. О чем они беседовали с отцом, ей было неведомо: Кэтти сказала лишь, они долго сидели у отца в кабинете и угощались отцовским кларетом.

Сам факт подобного расточительства расстроил девушку не на шутку: уж лучше бы и вовсе опорожнить бутылку в помойное ведро, чем потчевать недоброго гонца.

А Аддингтон был именно недобрым: его слова разбили ей сердце. Признание капитана Мэннинга, переданное его устами, разбило ей сердце вдвойне... Она лишилась подруги, надуманного возлюбленного и потеряла доверие отца.

Могло ли быть что-то хуже такого?

Казалось, ответ очевиден, двух мнений и быть не могло, однако двумя днями позже Элизабет поняла, насколько сильно она ошибалась. Нынешние беды представлялись лишь преддверием чего-то большего...

8. 8 глава.

Письмо пришло незадолго до Рождества: ничем непримечательное, самое обычное. Его принесли с утренней почтой, и мистер Хэмптон вскрыл его с легким сердцем, ничуть не опасаясь его содержимого. Возможно, один из старых друзей поздравлял его с предстоящими праздниками или звал погостить у себя в выходные на пасхальной неделе. Тогда как раз начинался сезон охоты, а мистер Хэмптон был охочь до прогулок в лесу с ружьем на плече.

И вот он его распечатал, пробежался глазами от начала и до конца... Предвкушение чего-то приятного сменилось испугом – Элайджа Хэмптон выронил бумагу из рук.

Прошлое, оно ведь всегда возвращается, рано иль поздно, настигает в самый неподходящий момент, подкарауливает, подобно разбойнику из-за угла, обухом ударяет по голове.

Именно это и ощутил он в тот самый момент: оглушающую контузию, звон в обоих ушах.

Он поднялся из-за стола, поглядел на деревья в саду – вынул из шкафа ящик с дуэльными пистолетами, почистил и перезарядил каждый из них.

Ближайшие дни серьезно раздумывал, не уехать ли куда хотя бы на время, однако Лиззи с Клотильдой так много сил положили на подготовку к рождественскому застолью, что он не решился увозить их из дома. Просто удвоил бдительность и стал раздумывать о достойном муже для дочери, ком-то, способном защитить ее в случае необходимости. И ее сердечная склонность к капитану Мэннингу не осталась незамеченной им... Что ж, решил Элайджа Хэмптон, будь это чувство взаимным, противиться он не станет, пусть капитан и не внушал ему особой симпатии. Уж больно самовлюблен, как на его взгляд, к тому же младший ребенок в семье. Всего придется добиваться своими талантами... И коли ухватит удачу за хвост, взлетит. Да Лиззи подхватит...

В таких раздумьях и пробежали дни до визита Аддингтона-младшего. До того момента, как он узнал о безрассудном поступке дочери и последствиях, с ним связанных... Корить себя за недосмотр не имело смысла: он слишком доверился Лиззи, чтобы предполагать нечто подобное. Следовало, однако, учесть порывы влюбленного сердца – они всегда довольно непредсказуемы и безумны – но он этого не сделал. Радея о ее физическом благе, упустил из вида опасности иные, не менее сокрушительные для души и сердца.