– Кстати, как твой синяк? – опомнилась на мою голову. – Точно в больницу наведаться не хочешь?

– С синяком на бедре диаметром в пять сантиметров? – усмехнулась в ответ я. – Хочешь, чтобы с меня весь медперсонал ржал?

– Вообще-то, в том, что тебя чуть не сбила машина, нет ничего смешного, – проницательно заметила Дина. – И с тобой постоянно что-то такое происходит! Ты что, со смертью играешь?

– Машина меня едва зацепила.

– А могла и по капоту прокатить.

– Но не прокатила же!

– Но могла!

– Ты невыносима.

– Знаю, – довольно хрюкнула Динка, и я решила, что пора заканчивать этот затянувшийся разговор.

На самом деле моя подруга просто не решилась спросить – а не было ли неудавшееся столкновение с автомобилем запланированным?

Дина боялась, что мне надоест эта жизнь.

Дина ошибалась.

***

– Я пыталась почувствовать наконец укол совести за то, что лгу своей лучшей… нет, – своей единственной подруге, но… Но так ничего и не почувствовала. На тот момент у меня вообще были проблемы по части эмоций. Иногда я казалась самой себе куском древесины, или… или бездушной куклой с пластиковыми ручками, ножками, глазками… И с таким же пластмассовым сердцем.

– А сейчас? Какие эмоции ты по большей части испытываешь сейчас?

– Хотите знать: какие эмоции вызвало у меня ЕГО появление, доктор? Думаете, ОН стал моим триггером?..

– Думаю, Август сильно изменил тебя.

– Это так.

– Значит, в тот день, после разговора с Диной по телефону, ты и Август впервые встретились? Разумеется – вне твоей головы, – поспешила добавить.

– Он ждал меня на лестничной клетке. И даже если попытаюсь описать своё потрясение… увы, ничего не получится.

** ** **

Не успела хлопнуть дверь за моей спиной, а я уже почуяла неладное. Такое странное липкое ощущение, когда нутром чувствуешь, будто кто-то жадно пожирает тебя глазами, смотрит настолько пристально, что невольно хочется поёжиться. Вдоль позвоночника побежал холодок, и тут же резко бросило в жар. Помню, что даже испугалась своего нового состояния; оно изменилось так внезапно… Даже обернулась для чего-то, бросив взгляд на закрытую дверь квартиры, словно в ней мог остаться кто-то посторонний и сейчас наблюдает за мной через глазок.

Жутко стало. А в сознании эхом далёкого прошлого вдруг пронеслось: «Цок-цок-цок».

Я вспомнила эти ощущения. То же самое испытывала каждый раз перед тем, как сбежать от Марго в мир грёз и фантазий, где меня ждали: синее небо над головой, густая трава щекочущая голые ступни, запах луговых цветов и придуманный мною мальчик в нашем с ним домике на дереве. В нашем укрытии.

Я назвала его Август. Как летний месяц. Мой любимый месяц.

У Августа были густые и чёрные, как крыло ворона, волосы; непослушные и топорщащиеся во все стороны. А как они блестели на солнце… Потрясающе. И глаза у него были такие же удивительные – цвета летнего неба, большие, яркие, искрящиеся, как два хрусталика льда! Улыбка красивая, белозубая и настолько заразительная, что невольно и самой хотелось улыбаться. Каждый раз. Ведь эта улыбка принадлежала лишь мне одной.

Я придумала его высоким, подтянутым и жилистым. Куда более крепким и куда более зрелым, чем многие его ровесники. И пусть кроме меня Августа никто не мог видеть, я была горда тем, что мой друг, мой защитник намного сильнее и красивее любого из знакомых мне парней! Такого как Август ни у кого не было и быть не могло! Моё надёжное укрытие. Моя тихая гавань. Мой. Только мой.

Хотелось ли мне наплевать на мусор и вернуться обратно в квартиру?..

Больше, чем кто-либо может себе представить.

Но ещё больше мне хотелось дойти до конца. Вновь через страх и боль вскарабкаться на ту самую вершину, испытать те же ощущения, что обрушивались на меня с приходом блаженного забвения. Когда сознание под пытками Марго и Филипа наконец уплывало и на смену грязным серым стенам подавала, в котором меня несколько месяцев держали, приходило долгожданное солнце и объятия Августа.