А действительно, подумала я – почему несколько десятилетий активно обучают студентов боевому ремеслу? Ведь мы не используем свои открытия в качестве оружия, мы ни с кем не воюем, однако в копилочку Долинного правления ежегодно выпускники научно-исследовательской академии «кладут» новые знания и открытия. И самые ценные из них связаны с боевой химией и инженерией. Хм, ладно… Поразмышляем об этом позднее… а сейчас экзамены, чтоб их пробрало…!

Экзамены уже начались, лаборанты химики с бледными лицами, погрузившись в конспекты, стояли вдоль стен коридора. Кто-то сидел на пристенных лавочках, углубившись в свои собственные мысли. Несколько студентов стояли у двери в кабинет с табличкой «Экзаменационная комиссия», ниже был список участников. Начинался он с Докторов и профессоров и заканчивался аспирантами. После окончания учебного года нам предстояла практика в компании лучших выпускников аспирантов академии, каждого из нас прикрепят к одному младшему исследователю-лаборанту, а кому будет выяснять наша доблестная экзаменационная комиссия после проведения экзаменов.

Я решила не оттягивать момент истины и отправилась в ряды первых отчаянный, готовых блеснуть знаниями. Точнее первая десятка смелых уже заканчивала демонстрацию своих способностей в знании боевой химии, возможно даже кого-то просили демонстрировать на практике, мы же, очередная десятка смельчаков, стояли на очереди. Я же размышляла- что делать, если высоко почтенные экзаменаторы попросят демонстрировать мой проект – ударная сила, ох, что будет! Коррективы после практики на Гальке я внесла в формулу, но что она покажет я пока знала только в теории.

И так, первых смелых выпустили на волю: кто-то светился лучезарной улыбкой на зависть всем – Счастливчик! Кто-то вышел поникшим, в кто-то весьма поникшим и слегка подпаленным – белые халатики нескольких лаборантов оставляли желать лучшего, все-таки кого-то попросили показать проект на практике. Уф! Чур меня – подумалось мне.

Нас рассадили за столки, на них по старинному обычаю академии лежали книжки ученых, воспользоваться их советом не возбранялось, пустые колбочки и сосуды, ватные тампоны, спирт, перекись водорода, мини-аптечный набор – видимо для нерадивых студентов.

Главой комиссии, так же по обычаю академии, был директор, профессор Яков Евгеньевич Крюк. Мы за глаза называли его «профессор Крюша или Крюня», надеюсь, он не догадывается, иначе нам не сдобровать. Профессор Яков серьезная персона, он входит в состав Научно-исследовательского Совета как главный научный сотрудник, имеет отношение к Правлению Долины. Еще несколько почтенных не менее известных докторов и аспиранты, к которым нас будут распределять. Их было не менее пятидесяти, кто-то сидел с угрюмо-серьезными лицами, явно деланными, кто-то стрелял в нас насмешливыми глазами – мол проходили это, знаем – теперь ваша очередь, друзья!

Мне так и хотелось плюнуть в сторону этих надменных лиц, сами не так давно выпустились, и никакого сострадания! Среди всех аспирантов, правда, выделялся чем-то один, со светлыми длинными волосами, забранными назад в хвост, но довольно – таки мужественными, заостренными чертами лица. Его взгляд ничего не выражал, абсолютное равнодушие, с ноткой холодного пренебрежения ко всему процессу. Что ж, это еще хуже, не дай боже меня распределят к этому скользкому типу, хотя с моим – то везением!

И тааак, протянул профессор Якоб – Яра Смольная, прошу вас выйти и рассказать о проекте, который разрабатываете.

К горлу подступил комок, мой страх, который до этого момента где-то прятался, разошелся в виде мурашек по всему телу и подступил к голове, – ничего не помню, пусто – подумала я представая перед комиссией.