Уже ранним утром, Вараксин и его сыновья, испросив разрешения, сходили в баню, надели самое лучшее и чистое, не проявили сопротивлени, когда их связывали, тронулись в последний путь.

Евлампий, предвидя, что их наверняка расстреляют, незаметно от всех остальных наказал старшему внуку Василию, взять припрятанные золотые червонцы и за ранее часть их оставить на видном месте там, где предположительно семейство Вараксиных должны были уничтожить. Вторую же часть золота, Евлампий, наказал внуку держать при себе. Он боялся, что всё пойдёт не так как он замышлял, и о том, что знали о предстоящей расправе, никто виду не подавал. Все происходило спокойно. Даже внук, который должен был сопровождать две брички с пчелиными ульями в город Бийск, спокойно и деловито закреплял и связывал домики для пчел. Согласился ехать позади всего конвоя, якобы, что бы не растрясти уже успокоенные пчелиные семьи и даже закрыл мешковиной свой груз.

Еще до того как выехал конвой, Васька успел добежать до предполагаемого места, где наверняка, казнят его родственников. Это местечко, в двух верстах от деревни, там еще протекает ключик, а далее непроходимое болото – согра. Самое, что ни на есть удобное место, что бы свершить убийство и оставить в тайне место захоронения. Всё исполнил Васька, спрятал кожаный мешочек с золотыми червонцами под хорошо видимым от ручейка трухлявым пнем. Кроме подвод, на которых сидели связанные члены семьи Вараксины, были ещё две брички на которвые, уложены так называемые подарки от сельчан, две бочки солонины, и свежая туша забитого марала, а кроме того шесть бутылей первоклассного самогона. В общем-то, кто знал обо всем из числа прихожан старообрядческой общины, надеялись, что Евлампий и золото, помогут сохранить жизнь соотечам.

Когда обоз подошел к ручью и заболоченной низине, все вдруг поняли, что должно произойти дальше что-то страшное, кровопролитное. Недолго думая конвоиры, поняв, что им предстоит обычная работа, начали в открытую и очень громко, что это даже слышали обреченные на смерть, вести разговоры, как быстрее казнить врагов, не попортив, однако при этом надетую на них новую, чистую одежду. Как ни как, а на каждом добрые зипуны (верхняя одежда), совершенно новое как нижнее, так и верхнее холщевое белье, да и сапоги на всех добротные, хромовые.

Вот тогда-то попросил слово Евлампий, обратился прямо к «Франческо»:

«..Мы прекрасно знаем, что вы сейчас нас кончать будите. Об одном прошу вас перед смертью нашей, освободите от веревок наши руки, ноги. Позвольте проститься нам по-христиански и исполнить молитву «Живые помощи». За все за это, ежели разрешите нам исполнить, за это благодеяние вы получите расчет золотыми монетами. За это доброе дело, мы расплатимся щедро. Видите пень замшелый, под ним в кожаном кошеле сотня царских золотых червонцев, так что на всех хватит с лихвой. Ежели вы нас еще и в живых оставите, то обещаем исчезнуть из этих мест навсегда. У вас будет повод доказать, что якобы мы, ваши арестанты, будучи связанными попытались сбежать, но утопли в болоте. Наша же одежда, которую мы вам отдадим, будет доказательством, что вы свою службу справили верно. Коль вы согласитесь на это, то мой внук Василий, что на взгорке, на бричках с ульями, отдаст вам еще столько же золота. Но это золото храниться не у него, а в одном из ульев, так что вам нет резона убивать мальца. Он вам сам отдаст богатства, когда мы скроемся. Я вам все сказал, теперь решайте вы.

Конвоиры, а их вместе с командиром шесть человек, долго меж собой говорили, спорили. Потом один, самый молодой добежал до бугорка, где перевернув корягу вместе с пнем, обнаружил самодельный кожаный кошель. Все, что было внутри мешочка «Франческо» высыпал поверх чьей-то гимнастерки.