– Нет, сгедний палец на тгетьей стгуне. Ага, вот так, – объяснял Борька Алику как правильно ставить аккорд на гитаре. – Во, во! – одобрительно кивал он головой. – свегху бей по стгунам теперь… Ага… Давай-ка бгат теперь вот, что попгобуем. Дегжи листок, текст почитай, потом послушай песенку на сотовом телефоне. Спеть попгобуй. Посмотгим, какой у тебя голос. Для пения сгодится, нет.

Бахадир вручил Алику листок с текстом песни, после чего включил фонограмму на телефоне. Из динамика полился мотив. Алик, не дожидаясь пока умолкнет песня, затянул. На тонкой ноте его голос оборвался. Кирбас улыбнулся:

– Ну, с высокими-то поработаешь. С первого раза мало у кого получается.

Алик согласно кивнул. Новое увлечение ему нравилось все больше и больше.

А еще ему очень понравилась, блестящая, очень красивая электрогитара. На вид она казалась очень легкой, наверное, потому, что была тонкой. Но когда Алик попытался поднять ее, то неожиданно обнаружил, что гитара тяжелая.

«Кило шесть, наверное, будет» – вспоминая свою гантель, подумал он.

Однако тяжесть инструмента придавала какую-то уверенность. Алик сел, положил гитару на колено, погладил ее и придирчиво начал разглядывать каждую «крутилку». Три регулятора, которые были чуть ниже струн, скользили очень плавно. Как они назывались, Алик не знал и, поэтому-то он и окрестил их «крутилками».

Все это время с него не сводил глаз Кирбас. Его взгляд был внимательным, не упускал ни одного движения Алика и вместе с этим, глубоко в глазах бас-гитариста будто застряла еле заметная смешинка.

Алик мягко прокрутил регулятор, на котором было написано: «Volume». «Громкость» – сообразил он. Теперь струны гитары стали «чувствовать» каждое прикосновение гитариста, даже незначительные. Алик провел пальцем по струнам. И из колонок полился громкий, красивый звук, который, казалось, переливался всеми «цветами радуги». Алик пришел в восторг. Но все это было в самом начале. Когда они сидели в «каморе» вдвоем с Кирбасом. Санчес, Борька и Мумуня запаздывали. И как только в комнату ввалился Борька, ребята сразу же приступили к изучению инструмента и, одновременно, тестированию способностей Алика.

Несколько позже пришли и Санчес с Мумуней. По звону стекла в рюкзаке, который висел за плечами Мумуни, Алик догадался, что там у него находилось спиртное.

– Вот это – кгиф, это пего, это джэк, это низкие частоты, – водил рукой по гитаре Бригадир. – Никогда не протигай гитагу мокгой тгяпкой. Пгежде чем выдегнуть джэк, на полную опусти на микшеге кгомкость, – наставлял он.

Алик продолжал петь. И, когда он закончил тянуть очередную ноту, Санчас одобрительно крякнул.

– Неплохо! – выдал он.

У Алика действительно был красивый голос. Он даже удивился сам, когда услышал свое пение. Петь ему было несложно – он делал это уверенно, но с непривычки закашлялся. В горле что-то заскребло.

Мумня вынул из рюкзака пять бутылок пива и поставил их на стол. Пшикнул пробками и сказал:

– Ладно, харэ! Ребя, айда пиво пить.

От предложенного пива Алик отказываться не стал. Алкоголь быстро затуманил голову. В теле появилась легкость.

– Ну, ты сам-то играть хочешь? – чтобы окончательно убедиться спросил Алика Санчес.

– Да, конечно хочу! Это очень интересно, – согласился тот.

Бригадир продолжал:

– Ну, вот возьмешь домой эту гитагу, – махнул он в сторону простой шестиструнной гитары, которая стояла у стены. – Занимайся каждый день. На электгухе икгать и на такой гитаге – одно и то же. Газучишь семь аккогдов. Как газучишь, покажем тебе какую-нибудь песенку. Попоешь, газомнешься.