– Ваш кофе, – с улыбкой зашла в кабинет Наташа – его секретарь.

Шеф поблагодарил девушку, и она, как всегда, в ответ одарила его слишком милой улыбкой. Наталья работала здесь уже три месяца, два из которых, немного осмелев, то и дело пыталась закадрить молодого, весьма привлекательного и холостого начальника. Другие сотрудники лишь посмеивались с нее, зная, что ничего у этой девушки не выйдет – свою личную жизнь Дмитрий Сергеевич никогда не афишировал и уж тем более не заводил отношений на работе. К подбору сотрудников он подходил также весьма ответственно: в большинстве своем все, кто работал в его офисе, были люди семейные, при этом директор старался всячески поддерживать каждого, если в его семье случались какие-то проблемы, будь то тяжелая болезнь близкого родственника или помощь в организации летнего отдыха для ребенка.

Кто-то считал Дмитрия странным, кто-то объяснял его желание помочь другим некой компенсацией собственной совести за отсутствие своей семьи, но все сходились в одном мнении: их директор – это честный и ответственный человек.

Иногда, примерно один раз в два месяца, Дмитрий на неделю уезжал. На время его отсутствия все его обязанности выполнял его заместитель, зная, что в эти дни шефа беспокоить нельзя. Никто уже давно не задавался вопросом: чем занимается их директор в это время. В конце концов, он, как и любой другой человек, имеет право на личную жизнь.

О подобном отпуске он объявил и в этот раз.

– Меня не будет дней пять-семь, может – меньше, – сказал Дима Илье, своему заму.

– Да, без проблем, шеф, – ответил тот. – Я в курсе всех текущих договоров, встречи проведу сам. Не волнуйся, отдыхай, занимайся своими делами…

***

Матвею Демидовичу было уже за семьдесят. Он искренне надеялся прожить еще лет десять и лично испытать: что же такое смерть в глубокой старости. Но не сложилось. Началась война.

Когда в их деревню пришли немцы, Демидович не боялся. Он ждал. Многие в деревне знали Матвея, как старого, но сильного мужика, обладающего отменным здоровьем. Поговаривали, что до революции у Демидовича было немалое богатство, которое дед схоронил где-то в лесу, но правда ли то – никто точно не знал. До того, как немцы изрешетили тело Матвея Демидовича из пулемета, дед и сам успел двоих или троих из своего ружья пристрелить.

– Эх, не судьба мне, видать, своей смертью помереть… – пробормотал он перед кончиной.

Его, вместе с остальными убитыми жителями деревни, сгрузили в общую кучу. Дома немцы сожгли, женщин некоторых угнали с собой и ушли дальше…

На утро, когда началась гроза и пошел дождь, смывая кровь с горы околевших тел, под мертвым весом кто-то зашевелился. Немцы уже были далеко, а потому не могли видеть парня, что пробирался из-под тел людей, с которыми жил бок о бок в одной деревне. Долго потом копал он под дождем, весь с ног до головы в грязи был, но похоронил всех убитых в общей могиле. А затем отправился в лес вместе с лопатой, туда, где дед Матвей когда-то схрон сделал. Стоит заметить, что на самом деле схронов у Демидовича было несколько: на случай, если один найдут – второй припрятан. И так в разных местах…

Наконец, лопата угодила во что-то твердое. Это был сундук, в каких зажиточные помещики когда-то хранили свои вещи. Но одежды в нем не было. На половину сундук был заполнен золотыми и серебряными монетами и другими предметами, выполненными из этих металлов. В углу расположилась небольшая серебряная шкатулка, в которой хранилась всего одна золотая монетка. А поверх всего этого в кожаных чехлах лежало три охотничьих ножа разного размера. Чехлы, как и рукоятки кинжалов, наверняка были когда-то мастерски выполнены на заказ и стоили немало: изящные узоры и зазубрины сразу бросались в глаза. Именно ножи и были изъяты из схрона Матвея Демидовича – то, что может пригодиться одинокому молодому человеку в лесу, в котором можно встретить как дикого зверя, так и немца. Остальное же он не тронул, закрыл сундук и, закопав его, прикрыл то место ветвями деревьев, обломанными от ветра во время грозы.