– Дядя Вася, а вы и на одной руке можете? – восхищённо спросил Паша, и сразу в его глазах возникла сцена предыдущей стойки на руках на застолье в честь 7 Ноября: и налитые жилы на шее, и слегка дрожащие от напряжения руки, и с лёгким щелчком сдвинутые под потолком начищенные до блеска ботинки.

Сидевшие за столом гости оживились, хотя чужих здесь не было – соседи и сослуживцы отца, Степана Ивановича, с жёнами, и все знали, что Василий Николаевич, капитан третьего ранга в прошлом, в молодости был чемпионом округа и одной из республик СССР по лёгкой атлетике.

– Вася, перестань. Ты много выпил! – привстала супруга Лидия Павловна.

– Пашка, – выглянула из-за спины соседки мама, – зачем ты попросил?

– Я же не просил, я только напомнил, как в прошлый раз дядя Вася стойку на руках на столе делал!

Дядя Вася, не отодвигая рюмок и тарелок, выбрал свободное место на столе и, поставив мощную пятерню ладони с татуировкой морского якоря между большим и указательным пальцами на белую скатерть, согнув локоть, стал плавно отрывать ноги от пола, принимая вертикальное положение. Зацепив краем ботинка люстру, он выпрямился, отставив свободную левую руку в сторону под аплодисменты гостей и хозяев.

Ловко соскользнув вниз, раскрасневшийся дядя Вася уже придвигал ближе к себе рюмку с водкой.

– Ну-ка, – сказал он Павлику, – подойди сюда!

И стал ощупывать его бицепс.

– Кое-что есть, но подкачать надо. Турник себе сделай, в секцию запишись!

– Турник, дядя Вася, сделаю, а плавать люблю Каждый день на реке. Переплываю туда и обратно!

– Вот молодец! Я ведь, Паша… мы со Степаном Ивановичем вместе… для тебя всё сделаю!

А и правда, после службы вместе с отцом и демобилизации их дружба не прерывалась. Жил Дядя Вася с женой на другой стороне реки, за мостом.

Часто, купаясь и лёжа на спине в воде, Паша смотрел в небо. Далеко в вышине плыли, медленно разворачиваясь и теряя первоначальные очертания, белые облака. Немного подгребая рукой, Паша кружился в воде, и было трудно определить потом, какое облако с каким соединилось, образуя очертания или разорванной ваты, или сломанного пёрышка.

Дорогой вдоль реки дядя Вася, один или с супругой, приходили к ним в гости.

Перевернувшись в воде, Паша сказал другу, бросив взгляд на мост:

– Вон на мосту дядя Вася. Он к нам в гости идёт!

Далеко за зелёным полем с ромашками и за железной дорогой нависает над рекой стальная ферма моста. Маленькие кубики машин мелькают в проёмах, фигурки людей двигаются сбоку по тротуару. Фигурки маленькие, не больше муравьёв, ползут медленно, но каждый своей манерой – всего так далеко не разглядишь, а только двигаются каждый по-своему: матросы одной походкой, офицеры – другой.

– Ну, ты не можешь так далеко его узнать. Это невозможно!

– Могу. Я же вижу его! Спорим?

– Спорим! Пойдём к тебе. Пока он дойдёт, мы обсохнуть успеем.

И действительно, только они успели присесть на нагретое солнцем крыльцо, как дядя Вася уже открывал калитку.

Дядя Вася не был политработником, но, вырвавшись из тесных стен небольшой квартиры, любил повозиться с родителями в саду, потом присесть на скамейку рядом с ребятами и спросить, например:

– Вот ты, Вова, кем стать хочешь? Какой у тебя в жизни ориентир? На какой маяк равняться будешь?

– Ну, – пытался что-то придумать Вовка, хотя надо было заранее подготовится к ответу, – я как все: окончу школу – и в институт.

– Вот это правильно! Ну а ты, Паша, я думаю, по нашей линии пойдёшь?

– Конечно, – честно отвечал Паша, – я уже и в яхт-клуб записался.

– Главное, ребята, иметь в жизни стержень.

Дядя Вася встал, расправил богатырские плечи, поправил закатанные рукава рубахи, с трудом продвигая их по выпуклым, сильным мышцам, и, опустив мощный квадратный подбородок, поставив ногу на скамейку и нависая над ними, спросил: