В тот момент у меня было два пути: принять свою судьбу, склониться еще ниже, опустить глаза в пол уже навсегда или бороться за мечту и свободу до последнего. Тогда я не думала о собственной лавке, ювелирном мастерстве, все это придет уже позже. Тогда я думала лишь о том, что не позволю себе покориться немытому мужлану, не знающему нежность, любовь и уважение.

Из горницы доносились громкие голоса, спорящие о цене, которую должен заплатить жених. Этот помолвочный обычай Гаспара я ненавидела более всего. Мужчины покупали жен как скот, иногда и дешевле некоторых коров. Когда мужчины сторговались на десять золотых камешков, ровно столько, сколько мы в прошлом году заплатили за козу, я усмехнулась, встала, быстро накинула шерстяную шаль, бросила в узелок смену одежды, пару медяков, заработанных на рынке в соседнем городе и припрятанных мной на черный день, засунула в тайный карман на холщовом поясе. Все приготовления заняли не больше пяти минут, и когда вотчим* вошел в мою комнатушку, я, вылезшая из окна, уже была на другом краю деревни.

Когда я услышала позади крики и собачий лай, бросилась что есть силы к краю темного леса. Я бежала стремительно, благо тренированное тяжелой работой тело и не думало уставать. Перемахнув через пару ручейков, я вышла к спокойной, не очень широкой реке. Это была граница с Энлаимом.

Через час я сидела возле самодельного костерка, рядом с которым сушилась моя одежда, и слушала злые крики людей, не пропущенных магической защитой страны.

Магическая защита Энлаима была довольно надежной. Из романов, привозимых отцом, я знала, что единичных беженцев, не помышляющих ничего плохого, она пропускала без труда. Однако стоило существу иметь хоть немного зла на душе, пройти оно не могло. Как жаль, что это не работает, когда в отряде нападающих есть маги.

Тогда передо мной было открыто множество путей. Как и сейчас. Я могу отправиться в любую страну, город. Но вот чем добывать хлеб, я не знаю. В случае реальной войны деятельность ювелиров будет под запретом, а денег на переезд в другу страну меня нет.

День плавно клонился к вечеру, окрашивая голубое небо в розово- золотые тона, и я решила лечь спать. Утро вечера мудренее, как говорится. Может, завтра король передумает воевать, и мне вернут хотя бы часть украшений.

*вотчим – отчим

Увы, но надежды не всегда сбываются. Иногда суровая реальность не собирается отступать под натиском наших желаний. Надев мягкий домашний халат, я спустилась на разоренный первый этаж.

Светлые ковры измазаны в грязи, некоторые стекла на пустых прилавках разбиты, сейф выпотрошен. Вчера я оставила стражников здесь одних, и они даже не думали обращаться с вещами бережно.

В сложившейся ситуации я понимала, что моих накоплений надолго не хватит, особенно если цены повысятся. Самым логичным сейчас было бы сейчас продать все и бежать на Запад. Официально противостояние еще не началось, но полагаться на разум нашего короля было бы глупо. Да и в городе мне делать нечего. Труды последних лет прочно осели в городской казне и, возможно, шкатулках жены мэра. Ситуация накалилась, и тревога гнала меня вперед. За свою недолгую жизнь я поняла одно, с тревогой нужно считаться. Эта подружка ни разу меня не подвела.

Я решительно направилась наверх. Рядом с моей маленькой комнаткой располагалось помещение много меньше, полностью увешанное нарядами. В углу стоял длинный шкаф со стеклянными дверцами, на полках которого расположилась обувь. Моя душа, не забывшая грубых крестьянских платьев, не могла не окружить себя нежнейшими тканями. Пусть здесь и была пара нарядов из хлопка и льна, носила я исключительно шелк и атлас.