– Ах, да, понимаю… благодарю вас за поправку, мистер Даудолл. Но во время первой беседы вы действовали в качестве его юриста?

– Нет. Я дал ему совет во время первой половины этой беседы, а во время второй половины первой беседы он излагал мне информацию о моем прежнем клиенте.

Мануэль то скрещивает ноги, то выпрямляет их, то подается вперед, то откидывается назад. Он хочет, чтобы были заданы вопросы об определенных вещах и в определенной манере, а Грив занимается тем, что путает даты.

– Должен сказать, это было совершенно неуместно, мистер Даудолл, – то, что вы отправились в полицию с конфиденциальной информацией, переданной вам клиентом…

– Нет.

Грив не может до конца поверить в такую наглость.

– Нет, это не было неуместным. Он был моим клиентом в течение первой половины беседы. А во время второй половины первой беседы я представлял мистера Уотта, как и во время всех последующих наших встреч. Я сопровождал мистера Уотта на встречу с ним. Мистер Мануэль был там, когда мы прибыли. Присутствие обоих джентльменов и подразумевало, и объясняло, что во время той беседы моим клиентом был мистер Уотт.

– Это спорный вопрос, – говорит Грив, но, похоже, сдается. Маленькая ошибка, касающаяся временной линии, выбивает его из седла.

Очень способные защитники вряд ли путают время, а в данном деле, опять-таки, все такие ошибки идут во вред Мануэлю.

В заключение Грив спрашивает:

– Мистер Даудолл, произошел ли какой-либо обмен деньгами между мистером Уоттом и мистером Мануэлем в уплату за информацию?

Даудолл отрепетировал свой ответ.

– Я сказал Питеру Мануэлю, что он не получит за информацию никаких денег.

Грив делает попытку, доблестную, но нерешительную, потому что понимает, что делает Даудолл:

– Но деньги за информацию перешли из рук в руки?

– Ну, я ушел спустя десять минут, но точно знаю следующее: я велел мистеру Уотту не давать Питеру Мануэлю ни пенса за информацию.

Все, что нужно, – это еще один ход. «Уильям Уотт когда-нибудь говорил о том, чтобы передать Мануэлю деньги?» И тогда Даудоллу придется ответить: «Да. Говорил. Мы это обсуждали».

Но Даудолл поднимает глаза и видит, что на лице Грива мелькает облегчение. Он видит, что Мануэль свирепо смотрит в затылок Гриву. И он видит поле сквозь ветровое стекло, и пелену собственных слез, и письмо, горящее в пепельнице, и знает, что в глубине души Грив и Лесли – они оба тоже ненавидят Мануэля. Они тоже желают ему смерти.

– Тогда всё, мистер Даудолл. Благодарю вас.

– Благодарю вас, мистер Грив. Благодарю вас.

– Я убил свою жену, – шепчет Уильям Уотт на ухо Питеру Мануэлю.

Потом дверь открывается, он поднимает глаза и кричит:

– Чертов Скаут О’Нил!

Они в «Баре Джексона». Они тут уже некоторое время. Уотт очень пьян. Его настроение меняется, как ветерок над открытой водой. Мануэль не отстает от него ни на один стакан, но не слишком напился. Он думает, что то ли Уотт пил перед их встречей в «Уайтхолле», то ли притворяется пьяным, чтобы обезоружить его.

Мануэль не напивается, как обычно напиваются люди. Его тело теряет координацию, он может чувствовать сонливость, но в целом его настроение не меняется. У него по-прежнему наметан глаз на слабое место, или полуоткрытое окно, или удобный случай. Может, он запомнит это на будущее, когда к нему вернется координация, но он все еще видит такие вещи и относится к ним по-прежнему.

Они вместе стоят в лучшем месте «Джексона» – в углу длинного бара. Угол в «Джексоне» призывает к кутежу. Место у бара в «Джексоне» – это сложный язык, поэма о власти. У людей, которые пьют здесь, нет власти. Некоторые из них – сыновья без отцов, сыновья без матерей, мальчики Барнардо