– К тиуну Устину, у меня разговор с разрешения боярина Светозара Алексеевича.

– Ну, погоди, милок. Сейчас спрошу у него самого. Как тебя величать-то?

– Ратмир я, скоморох.

– Ага, ага… погоди здесь, милок, – и женщина, притворив дверь, зашлёпала куда-то вглубь избы.

Через некоторое время опять послышались шаги, и на пороге показался сам взволнованный тиун Устин:

– Случилось чего, Ратмир?

– Пока ничего нового, тиун. Разговор у меня к тебе, – Ратмир серьёзно посмотрел в глаза старику.

– Ну, стало быть, и до меня очередь дошла, – как-то растерялся старик и распахнул дверь: – Заходи, коли пришёл.

Ратмир шагнул в небольшие, чисто убранные сени, и далее Устин повёл его в свои палаты.

– Грешным делом подумал – уж не свататься ли ты пришёл? – пытливо посмотрел старик Устин в глаза Ратмиру.

– Кхм … – только и произнёс смутившийся Ратмир. – Нет, тиун, не свататься я к тебе пришёл.

– Вот ведь как! – вздохнул как-то устало тиун. – А то ведь уже все вокруг только про то и шепчутся, что ты, Ратмир, с моей Лушкой все ночи напролёт в боярской баньке время проводишь.

– Это правда, Устин, провожу. По взаимному согласию. Но жених из меня, сам видишь, никакой. Да и мне нет никакого резону из вольных людей в холопы записываться. Сам же знаешь, что по закону вольный человек, женившийся на холопке, сразу сам становиться холопом, – прямо посмотрел ему в глаза Ратмир.

– А ты всё же женись, да будешь у боярина на поручениях пока. Я-то уже старый, ноги меня теперь едва носят. А я тебя научу всему да попрошу боярина сделать тебя потом тиуном вместо меня. Вижу же, что человек ты грамотный и сообразительный. Да и Лушка по тебе сохнет, – тиун Устин с надеждой посмотрел на Ратмира и добавил: – Я за ней хорошее приданое дам. Будешь жить лучше любого вольного.

– Нет, Устин, не могу. Скоморошество – судьба моя, и без этого я просто как птица в клетке от тоски помру. Да и Лукерье я сразу сказал, что есть у меня зазноба в дальнем краю. Только… – Ратмир замолчал и нахмурился.

– Что – только?

– Да, ничего… Я к тебе, Устин, по другому делу. Можно ли говорить здесь? Не нужно, чтобы наш разговор лишние уши слышали, – Ратмир присел на лавку, крытую бархатным полотном.

– Я сейчас, – прокряхтел расстроенный тиун и, выйдя за дверь, с кем-то пошептался. Вернувшись, он плотно прикрыл дверь и, сев напротив Ратмира, внимательно посмотрел на него слезящимися глазами. – Слушаю тебя, Ратмир.

– Кто у твоего боярина самый главный и злейший враг? Это может быть кто угодно – боярин, холоп, крестьянин. Кому нужно было так его наказать?

– Врать не буду тебе, Ратмир. Врагов и обиженных на него достаточно, – вздохнул старик Устин.

– Бывало и такое, – согласился старик. – Весь в батюшку Светозар Алексеевич. Тот тоже мог ни за что человека обидеть, крепким словом приложить, а то и плетью отхлестать до полусмерти.

– Получается, что через смерть боярышни мстить ему могли разные люди, – задумчиво произнёс Ратмир и вздохнул. – Плохо дело. Это всё равно, что иголку в стогу сена искать.

– Так у него только на тебя надежда. А иначе он и не стал бы с тобой разговаривать. Вмиг вышиб бы со двора. Бояре, что тебя знают, и те не смогли бы тебя защитить, – покачал головой тиун Устин.

В этот момент раздался тихий стук в дверь. Ратмир вопросительно посмотрел на тиуна. Тот недоумённо поднял брови и, быстро отворив дверь, прошептал:

– Чего тебе, Арсений?

– Боярин только вернулся со службы. Злой как чёрт. Требует к себе немедленно скомороха этого, Ратмира. Он же у тебя сейчас. Гони его быстрее к боярину, иначе быть беде. Яростен уж очень Светозар Алексеевич, – торопливо прошептал возбуждённый Арсений.