Говорил, что за границей

все вкусней и красивей,

На столе устроил танцы,

Называл себя засланцем,

А потом в слезах поведал

нам о миссии своей.

Откусив кусок стакана,

Указал он на Богдана,

Мол, смотрите, этот тоже

иностранный резидент,

Но Богдан совсем не кстати

Отдыхал лицом в салате,

Мы не верили, смеялись,

так закончился банкет.

Утром, как бывает часто,

Доложили все начальству

И начальник, сдвинув брови,

возмутился: «Что за бред?!

Ошалели от безделья

И от вечного похмелья?!

Запретить всем выходные,

перерывы на обед!»

«Николаю от Максима:

Весь мой яд потрачен мимо,

Я возможности лишился

план шпионский исполнять.

У меня другие планы:

По бандитам, хулиганам,

Днем и ночью я обязан

преступленья раскрывать!»

Часть 3. ГРУППА РОДИОНА.

Иностранная разведка,

Что вообще бывает редко,

Получила в этом деле

неожиданный провал.

Даже в прессе написали,

Что лишен своих медалей

И разжалован в сержанты

очень важный генерал.

Чтоб поставить в деле точку,

Из отставки вызван срочно

Лучший мастер школы «нинзя»

Родионов Родион.

Тут же в случае удачи

Обещали ему дачу

И российскими рублями

обещали миллион.

По сравнению с Богданом

Он за дело взялся рьяно:

Под диктант из русских матов

три тетрадки исписал,

Научился играм в карты,

Но без лишнего азарта,

И еще под балалайку

он «цыганочку» плясал.

Он решил весьма неглупо,

Что работать нужно группой,

В одиночку «облажались»

и Максимов и Богдан,

И поэтому он лично

Подготовил на «отлично»

Шаолиньского монаха

и назвал его «Роман».

Он метал ножи и вилки,

Бил об голову бутылки,

Но нередко путал буквы -

иероглифы вставлял.

А еще себе в подмогу

Взяли некого Серегу,

Но о нем никто не слышал

и о нем никто не знал.

Часть 4. ДЯДЯ МИША.

Мой придирчивый читатель,

Этой книжки обладатель

Может быть, уже надумал

мне задать вопрос ребром:

«Как там сторож дядя Миша?

Как живет и чем он дышит?

Как и прежде охраняет

злополучный гастроном?»

В гастрономе – недостача,

Шеф ревизию назначил:

Нет мороженной селедки

целых двести килограмм!

Необычная пропажа.

Заявление о краже

На одном листке по почте

в горотдел прислали нам.

Я не знаю, как в столице,

Мы ж не можем без традиций.

Так, в эпоху перестройки

был придуман легкий путь:

Все, что почтой получают,

Участковым поручают,

Эти – дело не возбудят,

а откажут как-нибудь!

Вот однажды, как ни странно,

В гастроном пришел Богданов,

Что б на месте разобраться,

кто похитил, кто унес,

Но при этом помнил четко,

Как в мороженной селедке

В этом самом гастрономе

сам оттаял и уполз.

Опросил он дядю Мишу,

Что живут в подсобке мыши,

И огрызок от селедки

обнаружил за стеной,

Значит, рыбу мыши съели.

И почти через неделю

Он красиво и толково

напечатал отказной.

Ночью сторож дядя Миша

На работу трезвым вышел,

И хотя он был с похмелья

и немного нездоров,

Ни хлебнув ни грамма водки,

Сел в подсобке на селедку,

Стал стеречь ее, заразу,

от мышей и от воров.

Спать хотелось с непривычки,

Хоть вставляй под веки спички,

И уже в двенадцать ночи

дядя Миша задремал,

И приснилось дяде Мише,

Что его связали мыши

И как дохлую селедку

утащили в свой подвал.

Дядя Миша встрепенулся,

Сплюнул, матерно ругнулся,

На часах в торговом зале

засветилась цифра «три»,

Вдруг в углу из рыбной кучи

Кто-то мокрый и вонючий

Выполз, сбросил рыбью кожу

и направился к двери.

Бедный сторож вспомнил кадры

Из кино про Ихтиандра,

И когда еще два тела

показались перед ним,

Одного ударил шваброй,

А второго взял за жабры

И связал его веревкой,

хоть он скользкий как налим.

А потом, уже под утро,

Прилетела опергруппа,

Для простого протокола

не хватило даже слов:

Перевернуты витрины

И везде по магазину

Неприятный резкий запах

от селедочных голов.

Бравый сторож дядя Миша

Из подсобки гордо вышел,

Чтобы встретить опергруппу