Подъехав к светофору, я решила набрать матери. Она редко звонила не по расписанию, и, наверное, стоит узнать, в чем дело, – все равно ближайшие двадцать минут мне предстояло провести в пробке.

– Алло?! – Голос в трубке аж звенел от волнения, будто она не ожидала услышать меня вне графика.

– Мам, это Грейс. Получила твою голосовую почту. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что в тот момент тебя никто не слышит?

– Грейс, тебе прекрасно известно, что я в этом ничего не понимаю, – произнесла она с узнаваемым акцентом, от которого меня передергивает. После многих лет, прожитых на севере, его звучание пробирало, как разряд статического электричества. Сколько сил и времени я потратила в свои студенческие годы, чтобы избавиться от южного говора, и добилась своего только благодаря преподавателю вокала, с которым мы занимались по бартеру – за консультации по налогам.

Когда мама приехала в Бостон на мой выпускной, стоило ей заговорить, как люди начинали с интересом следить за нашим разговором, словно наблюдали за игрой в теннис: с нее на меня и снова на нее. Не часто услышишь китаянку, говорящую с южным акцентом, да еще и выглядящую так, будто только что сошла со сцены «Гранд Оул Опри»[4].

– Ладно, проехали. Как у тебя дела? Ничего не случилось?

– Все великолепно, дорогая, но грядет мой день рождения, и в этом году я задумала нечто фантастическое – чтобы надолго запомнилось.

Не сомневаясь в том, что за этим последует, я решила нанести упреждающий удар.

– Мама, я помню, что обещала приехать, но в этом году бизнес наших клиентов существенно вырос, и я могу не успеть… – Я замялась, обнаружив тем самым полную несостоятельность отмазки. До середины октября времени оставалось предостаточно.

– Помолчи секунду. Речь вообще не об этом. Мне исполняется СЕМЬ-ДЕ-СЯТ. И я хочу чего-то грандиозного, Грейс.

Я растерялась: что может быть важнее моего приезда? Нет, я вовсе не считаю себя какой-то особенной, просто мама годами ничего такого не предпринимала. Самолеты она на дух не переносила, а катаракта, затянувшая левый глаз, серьезно ограничивала ее активность в пасмурную погоду и темное время суток.

– Я решила отправиться в путешествие… в Грейс ленд! Ю-ху![5] – После этого победного возгласа наступила тишина, как будто мама читала по сценарию и теперь настал мой черед произносить текст. Как же я пожалела о том, что поспешила с ответным звонком! Насколько легче было бы вести этот разговор за бокальчиком вина, устроившись на диване.

– Одной поездки в Грейсленд тебе недостаточно?

Помнится, несколько лет назад мама уже предприняла поездку на автобусе с друзьями из комплекса для престарелых. Я была поражена, что она отважилась на такое путешествие, но, учитывая мамин страх перед всем, что летает – будь то птица или самолет, – автобус оставался единственным средством передвижения. Даже машина отпадала: мама с трудом могла преодолеть расстояние до продуктового магазина в пасмурный день, не говоря уже о тысяче миль до Мемфиса.

– Разве я не рассказывала, что мы так никуда и не ездили? Незадолго до этого умерла Салли Роджерс, и… я решила, что это плохой знак.

– Да, да, ты говорила про плохой джу-джу[6].

Слава богу, я вспомнила, а то уже испугалась, что начался склероз!

Мама мне все уши прожужжала с той поездкой, и для меня она как будто состоялась. Да что греха таить, разговаривая с матерью по телефону, я частенько думала о своем, воспринимая ее болтовню как фоновый шум. Может, были и другие вещи, которых она не делала? Заметив, что почти добралась до офиса психотерапевта, я благоразумно одернула себя, прежде чем нырнуть с головой в привычную выгребную яму воспоминаний и угрызений совести.