Как-то в Афинах приятели затянули её на вакханалию – праздник языческого бога вина Дионисия – Вакха. Она не любила дикие, шумные веселья и никогда в них не участвовала. Но тут её настойчиво уговаривали:

– Милая Лидия, посмотри на этих семейных матрон. Замотаны обязанностями перед супругом, детьми, домашним хозяйством, как рабыни. Но когда наступает этот праздник, всё бросают, убегают в леса и веселятся, забыв обо всём на свете. А ты, по сравнению с ними, вольная птица. Они не боятся, ты же боишься. Знаешь, как они бегают по лесу, надев на себя звериную шкуру, а на голову венок из цветов. В руках держат тирсы, палки обмотанные виноградом или хмелем, и такое вытворяют, о! Они дома закабалены, и им, бедным, мало достаётся внимания от мужей. Поэтому здесь раскованы, и после уже ничего не желают до новых вылазок.

– И мне в таком виде бегать? Но зачем? Я не ищу ничего, мне никто не нужен.

– Ну, просто посмотришь, только надень хотя бы венок на голову и возьми тирсы в руки. Не пожалеешь, отдохнёшь, расслабишься. Если не захочешь идти, когда тебя будут куда-то звать, треснешь тирсами по голове пристающих. Вакханалия не терпит насилия.

Ей не очень верилось, что замужние женщины из домашних, превращаются в диких вакханок и бегают по лесу в поисках приключений. Но когда всё увидела сама, испугалась и оробела. Кто-то из веселящихся мужчин схватил её в охапку, уговаривая не бояться. Она стукнула насильника не тирсами, а ногой и побежала вглубь леса. Её стали преследовать. Тогда она, словно серна, быстро взобралась на дерево. И успокоилась – оттуда не достанут. Вдруг около дерева появился другой ряженый, стал манить её к себе, уговаривая спрыгнуть вниз. Но она вскарабкалась ещё выше. Вскоре мужчины со смехом и криками побежали за другими вакханками, забыв о ней. Лидия слезла с дерева и, прячась в густом кустарнике, заспешила домой. Кустарник кончился. Надо было перебежать через миртовую рощицу и она – почти дома. Но, не успев опомниться, оказалась в руках незнакомых людей. Они схватили её, связали ноги, руки, заткнули рот кляпом, бросили в повозку, быстро умчав в неизвестном направлении.

Ехали долго, наконец, остановились где-то в глуши, сняли с повозки, бросив в подвал ветхого строения. Там её стали запугивать и требовать, чтобы всё своё имущество она подарила этим людям. В случае неповиновения грозили пытками и смертью. Но она стойко терпела и отказывалась. Слишком высокой ценой платила она за всё нажитое. Необыкновенная красота, перед которой никто не мог устоять, и большое богатство спасли пленницу. Охранявший её стражник, влюбился в неё без памяти. Поняв это, она пообещала ему за помощь большой выкуп. Он решился. Выбрав момент, когда никого не было вокруг, они вместе бежали.

Попав домой, Лидия сполна расплатилась с помощником. Но когда он начал домогаться её любви, она рассмеялась, вознегодовала, прочитав ему своё стихотворение:

Если б знать тебе ночью чёрной,

Если б знать, хоть стыдливым утром:

К деве, вакханке той черноокой,

Не прикасаться рукою жадною.

Дева та, словно кипрское сладкое,

Коль пригубил, то забудешь былое ты,

Вечным рабом её или данником

Будешь пока она косы горячие,

Словно желанья твои ненасытные,

Будет влачить по земле.

Стихи давали понять, что собеседник не воспитан, неучтив, с ним неинтересно. Но он настойчиво стоял на своём. Тогда, вызвав стражу, она приказала прогнать его. Напуганная Лидия дала себе обет: больше никогда не посещать такие увеселения. Тем более, каким способом развлечься, она находила и у себя дома, постоянно занимаясь самообразованием. На досуге в Афинах она читала разнообразную литературу, отдавая предпочтение таким классикам, как Гомер, Овидий, Софокл, Еврипид, Эсхил. От скуки, иногда, со своими прислужницами она любила давать театрализованные представления по пьесам Софокла и Эсхила. В спектаклях использовались белые полумаски, цветные декорации, светлые длинные хитоны, сандалии, к коим прикручивались толстенные подошвы – платформы. Благодаря чему артисты казались внушительнее, грандиознее обычных людей. Эффект от представления усиливался. Этим подчёркивалось, что на сцене происходит нечто значимое и великое, возносящееся над мелкими страстями обывателей. Трагедии всемирного масштаба! Таким способом увеличивался эффект донесения слов автора до сердец слушателей. Слово было не только посеяно в почву, но и ухожено. Иногда же она устраивала музыкальные представления: кто-то играл на арфе, а она читала свои стихи или пела под лютню.