Он разглядывал меня. Это парень, с которым я познакомилась только утром. Он видел меня такой, какой до этого не видел ни один мужчина.

Я неотрывно, всё ещё в состоянии шока, смотрела ему в глаза. Я видела, как взгляд его с азартом держался на груди, пока я рукой вяло не прикрыла её, а потом стал плавно опускаться вниз.

Всё ниже и ниже. Он остановился в районе моего лобка. Я попробовала сжать ноги, но их словно заклинило. Этот жирный ублюдок передавил мне все мышцы.

– И это произведение искусства мой отец хотел опорочить? Каков наглец. Ты посмотри как интересно сходятся линии, какие складочки…

От его слов и беспардонного разглядывания самого дорогого, что у меня было, я вдруг почувствовала какое-то внезапно обрушившиеся неизведанное мне ранее томление – как раз там, где он смотрел. Какое-то очень странное ощущение.

– Да ладно? – бровь его приподнялась.

Он присел рядом и двумя пальцами провёл по моей промежности снизу вверх, не сильно погрузив их внутрь. Буквально по краю. Сладкая истома пронзила моё тело, я даже зажмурилась и не произвольно выгнулась ему чуть-чуть навстречу.

– Ммм… да ты влажная! – достал он пальцы, посмотрел на них и погрузил себе в рот. – Отлично.

Чтооо???!!! Влажная??!!! Да какого чёрта? С чего вдруг?! Что он о себе возомнил? Может это была какая-то неведомая реакция организма на перенесённый стресс?

Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы он ещё раз провёл по ней пальцами.

Но он заботливо накрыл меня пледом и принялся рассматривать поверженного отца.

– Тааак. И что же теперь делать?

У меня не было никаких мыслей и уж тем более идей.

Давид тоже молча стоял и смотрел на него. Нужно было что-то предпринимать. Взгляд у него был серьёзный и сосредоточенный.

Если бы у меня даже и были мысли – я бы не рискнула нарушить его размышления. Да и какие у меня могли бы быть мысли, не зная толком ни отца, ни сына, ни правил этого дома. Кто я такая? Девочка на птичьих правах, которую только что чуть не изнасиловали. Единственной моей мыслью было – как бы поскорее убраться отсюда.

– Ладно, – сказал Давид, видимо, приняв какое-то решение. – В конце концов, это моя проблема. А тебе нужно прийти в себя.

Он наклонился к отцу, натянул на него штаны. Взял его под руки и аккуратно выволок в коридор. Дверь за ними закрылась. Ключ привычно отчеканил мой плен.

Наконец, я осталась одна.

По-прежнему абсолютно обнажённая я лежала в постели и хотя силы ко мне уже вернулись, двигаться вовсе не хотелось… Плед прикрывал меня и то ладно.

В полумраке разбитого торшера я лежала и думала.

Но вовсе не о том, как меня пытался изнасиловать дядя Жора – всё это казалось уже не таким существенным. Как легко перестают волновать трудности, как только они решаются, даже если ненадолго. Нет проблемы – нет напряжения. Поэтому Жора сейчас был для меня далеко. А вот его сын… Да, я думала о Давиде.

Вспоминала, как он меня рассматривал. Как его взгляд скользил по моему телу, как горели его глаза.

Я много раз видела как мужчины смотрят с вожделением – не всегда это приятно, не всегда это уместно. Но вожделение неподвластно контролю, оно возникает само по себе, полностью порабощая сознание. В игру вступают более весомые и древние силы – инстинкты. Самец видит самку и тут возможны только два варианта развития событий – он её либо хочет, либо нет. Всё остальное для природы совершенно не важно.

И самке нужно быть совсем невнимательной, либо полной дурой, чтобы не отследить реакцию самца. Достаточно всего лишь его взгляда.

Давид тогда рассматривал меня с вожделением… Не с интересом, не с какими-либо другими эмоциями, а именно с похотью. Или мне это только показалось.