– Господа! – прозвучал нетерпеливый девичий голос. – Не наскучила вам эта политика?

– Однако разговорились мы, а девушку некрасиво, рискованно одну без внимания оставлять. Уведут, как цыган коня,– неудачно пошутил советник. Они вышли из ванной в гостиную.

– Я полагала, что это удел женщин наводить красоту и часами смотреться в зеркала, – мягко упрекнула их Яна.

– Возле такой красавицы, как ты, стыдно ударить в грязь лицом, – парировал ее замечание Игорь Глебович. – Ты, само очарование, тянет к тебе магнитом. Эх, где мои семнадцать лет, где мой черный пистолет? На Большой Каретной…

Комплимент попал в цель. В этом Райков убедился воочию, внимательно разглядев девушку. Выше среднего роста в оранжево – палевом платье с длинным до бедра обнажившим стройную ножку, разрезом, Яна была великолепна. Черные волосы тускло блестящими нитями сбегали на плечи и грудь. Манящий взгляд был таинственно – нежен.

Девушка, демонстрируя свою красоту, мягкие линий гибкого тела, не торопилась сесть за стол. Смотрите мол, какая я прекрасная и обольстительная. Улыбаясь, смотрела на Райкова. Он смутился и даже испугался ее открытой доверчивости. Поспешно, следом за Камориным присел к столу. Напитки и закуска отличались богатым ассортиментом – на гостя не поскупились.

– У нашей Януси грудь, губы и другие прелести натуральные, без силикона, – тоном ушлого сутенера сообщил Каморин. – Ты очень скоро в этом убедишься, только не робей, будь смелей. Все, что естественно, то не безобразно, а прекрасно.

Пожирая девушку похотливо-маслянистым взглядом, велел:

– Ну-ка, покажи свое богатство, свои неземные прелести. Не скромничай, здесь все свои, тебя не убудет, – потянулся рукой к ее высокой груди, но Яна ее оттолкнула.

– Игорь Глебович, не смущайте девушку, – вступился Райков.

– Ха, она сама, любого в краску вгонит, – возразил советник и потянулся к бутылке шампанского «Новый Свет» с портретом князя Голицына – родоначальника крымского виноделия – на этикетке. Разорвал блестящую фольгу и без хлопка аккуратно выкрутил пробку.

– С меня довольно, завтра много работы, – главспец накрыл большой хрустальный фужер ладонью.

– Андрей, ты меня удивляешь, – советник замер с бутылкой в руке. – Работа – не волк, в лес не убежит. Мы просто обязаны выпить за молодость и очарование Яны, иначе она обидится. Правда, Яночка?

– Да, обижусь, – девушка кивнула головой. Укоризненно и грустно взглянула на Андрея Захаровича. В ее глубоких глазах отразилась неподдельная печаль.

– Тогда, разве что фужер шампанского, – согласился гость. – И ни капли больше, организм уже не принимает.

Каморин театрально поднялся с полным фужером и выдал экспромтом: – Будь всегда, голубка Яна от любви и счастья пьяна.

– Чудесно! – по-детски обрадовалась она и наградила советника скромным поцелуем в щеку. Невольно для себя Райков ощутил, как острые шпильки ревности кольнули его сердце. Не глядя на Яну, выпил шампанское, закусил ломтиками сыра и буженины. Тягостную паузу нарушил Игорь Глебович:

– Теперь твой тост, Андрей Захарович. Видишь наша великолепная Яна в томительно-трепетном ожидании.

Девушка, подавшись вперед телом, поощрительно улыбалась, склонив набок прелестную голову.

– Если так, то открывай коньяк, Игорь Глебович, – неожиданно потребовал столичный гость.

–Это другое дело. Так держать! – обрадовался Каморин, отвинчивая колпачок на бутылке «Ай-Петри». Налил в фужеры золотистый напиток, а Яне – шампанское. Райков собрался с мыслями, но ничего оригинальное не пришло на память. Пытался вспомнить что– либо из стихов Блока или Есенина, но непокорные рифмы убегали прочь.