Между птицами стояла другая фигура. Она также обладала чёрными крыльями, однако в основе своей обладала человеческой фигурой. Предплечья с ладонями, грудь и ноги скрывали лёгкие на первый взгляд доспехи из чернёного металла. Из-под нагрудника почти до земли опускались полы тёмной котты без рукавов, скрывавшей ноги. Вокруг пояса несколько раз была обёрнута цепь того же цвета, что и нагрудник. Короткие чёрные волосы небрежно трепал ветер. Воронёная сталь меча торчала из груди поверженного врага, на лице которого застыло предсмертное удивление.

Быстрым движением руки Айвиэн извлёк лезвие меча из груди исчезающего падшего и устремил взгляд в сторону оставшихся врагов. Его тело было расслабленным, но стойка явно показывала намерения вновь прибывшего как элндай, так и орцинтаям.

– О-о, – с притворным удивлением в голосе протянул «глашатай». – Какая неожиданность… Так значит, кто-то из вас ещё остался. А мы надеялись, что за столь долгое время Тёмные Хранители… канули в лету.

Последние слова были произнесены с едва скрываемым шипением и презрением. Даже самому недалёкому было понятно: слово «передохли», как и множество иных,так и норовило сорваться с губ падшего, и он с трудом сдержался и сумел ограничиться лишь высокопарным «канули в лету». Однако даже у этого были свои плюсы. Слова «глашатая» всё ещё доносились до караульных на стене, и те изрядно оживились и воодушевились услышанным и осознали, что новый участник схватки явился как друг.

– Зачем вы вернулись? – спросил бывший вор. В отличие от собеседника, он не потрудился вложить в голос силу крови. Его слова предназначались только для элндай.

– Зачем? – мужчина с хвостом на голове закатил глаза и склонил голову на бок. – И правда, зачем…

Его лицо стало отстранённым, словно он тщательно обдумывал ответ. Стоявшие за спиной своего предводителя пришельцы переглянулись, словно решивший противостоять им Хранитель спросил нечто простое и очевидное даже ребёнку. Так продолжалось около минуты, после чего «глашатай» вновь посмотрел на Айвиэна. То, как были сказаны его слова, заставило похолодеть кровь каждого, кто слышал их:

– Мы здесь, чтобы повеселиться!

«Мы здесь, чтобы повеселиться!»

Эти слова стали нежданным снегом в жаркий день Времени Урожая. Несомненно, они достигли ушей каждого караульного, что сжимал оружие на стене. Айвиэн ощутил, как поколебалась решимость орцинтаев. Дело было не в страхе и даже не в том, насколько безразличным и ледяным тоном был дан ответ. Просто уроженцы пустыни в своём благородстве могли ожидать чего угодно, но не такой нелепой причины для нападения. Для них конфликт – любой конфликт – был высшим проявлением насилия и крайней мерой. То, что кто-то мог получать удовольствие от этого, не укладывалось в умах орцинтаев.

Едва ли Тёмный Хранитель мог винить защитников Орцио-Жакрая в том, как они отнеслись к услышанному. У большинства существ, живущих в Инаурейме, слова элндай вызвали бы такие же чувства. Однако нельзя было позволить решимости орцинтаев пасть, пусть даже уже был не их бой. По этой причине в следующие слова бывший вор вложил силу, и эхо их отразилось от величественного оплота жителей пустыни.

– Веселье кончилось. Пока я дышу – у вас ничего не выйдет. Ни у вас, ни у тех, кто придёт следом.

Как и ожидал Хранитель, в умах караульных орцинтаев сильнее разгорелась искра решимости. Он почти видел, как они сильнее сжали своё оружие и направили его на незваных гостей. На элндай слова произвели обратный эффект. Хотя их лица остались наивными и невинными, колебания в силе крови явственно выдали их истинные мысли. То, что следующие слова услышал только к Айвиэн, лишь сильнее показало раздражение незваных гостей.