Для меня нет ничего прекраснее, чем передвигаться по незнакомым местам, даже не представляя себе, куда я иду.

Когда я прихожу на перекресток, то выбираю дорогу, на которой вижу как можно меньше людей. Несмотря на это, я постоянно натыкаюсь на свадебные торжества, демонстрации или похоронные процессии. Как клавишник я не очень-то люблю ходить на кладбища – там слишком много крестов, напоминающих диезы.

Наиболее захватывающим я нахожу место, где заканчивается собственно город и начинается так называемый пригород. Там меня интересуют небольшие авторемонтные мастерские, полуразрушенные фабрики, наполовину развалившиеся дома, которые по-прежнему все еще заселены, автомобильный хлам и фруктовые деревья, а иногда и маленькие речушки. Я с удовольствием бегу вдоль реки, потому что на самом деле не знаю, куда она течет. И в большинстве случаев вот на таких второстепенных дорогах я очень часто вижу прекрасные хижины, дивные мосты и лодки на берегу. Самое волнующее для меня зрелище – обломки кораблей. Но для того чтобы их увидеть, надо добраться до заброшенной пристани. Я всегда представляю себе, каково это было бы плавать на одном из этих удивительных и загадочных кораблей или даже жить на них. По-настоящему удачные обломки таких кораблей обычно очень стары, и можно рассмотреть, как несравненно элегантны их формы. Но теперь они лежат глубоко в воде, а палубы их затоплены. Тогда я сажусь напротив и не хочу от них уезжать.

Есть и такие места, где я не могу поверить, что нахожусь в самом центре большого города. В течение нескольких часов я наблюдаю там такое великое множество неожиданных сценариев, и ко мне приходит чувство, что я слишком много знаю. Я иногда прихожу в такие места, куда стараются не ходить даже люди, живущие в этом районе. Уверен, что когда-нибудь я наткнусь на труп.

Во время ходьбы я умею по-настоящему снимать напряжение, в то время как другие люди делают это лежа на диване. Если подсчитать все пройденные мною километры, то можно констатировать, что я уже преодолел расстояние, равное длине экватора Земли. Совершенно ненужная информация.

Я очень и очень благодарен своим родителям за то, что они приучили меня к походам и долгие пешие путешествия стали так близки мне. Отец пытался также вдохновить меня на катание на лыжах, но это сработало не так удачно. В нашей местности, в Тюрингии, не было подъемников, и отец считал, что в любом случае подняться на гору лучше на лыжах, чтобы разогреть мышцы и не получить травму при падении. Тогда мне становилось жарко, и подъем вверх оказывался для меня самой приятной частью. Как только я собирался спуститься с горы, я падал. Лыжи элементарно выскальзывали из-под меня. Отец пытался научить меня тормозить, но для этого я все-таки должен был сначала поехать.

Как правило, снега было всегда недостаточно.

Во время походов мы искали долины и осматривали ущелья, в которых еще оставалось немного снега. Однажды мы нашли овраг, который был заполнен снегом, твердым как камень. На следующий день мы несколько километров тащили наши лыжи по зеленым лугам, пока снова не очутились на том самом месте. Отец пристегнул лыжи и пулей просвистел вниз. Если на каком-то месте снега не было, он перепрыгивал его. Я тоже пристегнул лыжи – и упал. Дорога была слишком узкой, чтобы затормозить, да и вообще для того, чтобы управлять лыжами. Так что я скользил вниз на заднице, а потом с лыжами на ногах бежал по лугу, пока дорога не началась вновь.

Там, где еще лежало много снега, я чуть не обморозил руки, пока пристегивал лыжи. На них были непростые натяжные крепления. На моих лыжных ботинках было бесчисленное количество ушек, которые ужасно давили. Для меня остается загадкой, как, несмотря на все это, я научился кататься. Я всегда надеюсь, что мои дети не заметят, насколько хуже их я катаюсь на лыжах, ведь это было бы не совсем благоприятно для моего авторитета перед ними.