Моя учительница, госпожа Стрезинг, управляла нами с идеальной пропорцией любви и строгости, поэтому учеба доставляла мне удовольствие, и я сам лично с большой охотой учился читать. Дома было большое количество журналов Mosaik. Это были восточногерманские комиксы, нарисованные Ханнесом Хегеном. Их герои Дигедаги (их звали Диг, Даг и Дигедаг) пережили вместе множество потрясающих приключений. Очевидно, что создатель комиксов вдохновлялся произведениями Уолта Диснея, только они были более педагогически ориентированы. Рисунки были выполнены очень добросовестно и в мельчайших деталях. Приключения Дигедагов разыгрывались в Америке во времена Гражданской войны, все историко-социальные и географические факты в них были тщательно проверены. Эти журналы Mosaik впоследствии действительно влекли к приключениям в жизни.

Позже, когда я оказался в Америке, я смог проверить, насколько содержимое комиксов соответствовало действительности. Все было так же, как в комиксах. Настоящий Новый Орлеан выглядел в точности как рисунки в Mosaik (правда, только до урагана «Катрина»). Удивительно, ведь художник Ханнес Хеген был гражданином ГДР, а не США.

Но он рисовал настолько хорошо, что ночами мне снились приключения из Mosaik, и тогда даже цвета во сне были такими, как в журналах.

Я хотел читать только свои журналы Mosaik, поэтому мне было очень трудно в школе. Моя первая книга называлась «Под шкафом лежит одна марка». Я прочитал ее примерно за полгода. Она была из серии «Книги маленького трубача». В ней выходили небольшие истории для первоклассников, а на задней обложке книжек был нарисован портрет маленького трубача. Нам неоднократно рассказывалась его история, а песню про маленького трубача мы часто пели в школе. Я всегда плакал на том месте, когда его хоронили.

Когда я прочитал следующие небольшие книги, то так втянулся, что посвятил свое детство чтению. К счастью, у моих родителей была огромная полка, заполненная книгами, и мне разрешалось брать и читать любую из них. Если я не понимал книгу, то просто откладывал ее и пробовал читать следующую. Я любил Эриха Кестнера, Элис Диллон, Фридриха Герштеккера, Джека Лондона, Жюля Верна, Александра Волкова, Элизабет Шоу, истории про Эрвина и Пауля, Альфонса Циттербаке и Лютта Маттена и вообще всё, за исключением сказок.

В школе меня не очень уважали. В спорте и вообще в любой физической активности я был очень слаб. Поэтому со мной никто не хотел играть. Я не приносил пользы команде, потому что команда, в которой я играл, обычно проигрывала. Помимо этого я считался зубрилой. Мне нравилась школа и нравились учителя. Поэтому по всем предметам, кроме физкультуры, у меня были хорошие оценки. Быть может, мои неприятности закончились бы, если бы я победил своего самого большого мучителя, удивив всех удачным ударом или повалив его пинком, как я читал в чьих-то юношеских воспоминаниях. Но, конечно же, я не мог решиться на подобное. Я не забил ни одного гола, даже ни одного самого незначительного из голов. Ребята допускали меня только до игры в шарики, но даже там я проигрывал. Я предпочитал из школы скорее возвращаться домой.

К счастью, я не посещал группу продленного дня, потому что был домашним ребенком. Это звучало лучше, чем «ребенок с ключом на шее», хотя значило то же самое. С той разницей, что в большинстве случаев моя мама уже была дома, когда я возвращался, и ключ мне был не нужен.

Мне не приходилось проводить время в жаркой комнате продленного дня, где светили неоновые лампы, а одноклассники кричали и толкались. Я мог уютно устроиться на диване, взять книгу и наслаждаться великолепием жизни. После обеда мама всегда читала нам что-то, и это было по-настоящему здорово. Из своих детских воспоминаний я помню Ганса Фалладу и Эриха Кестнера, «Остров сокровищ», репортажи о приключениях Тура Хейердала с его плотом «Кон-Тики», лодками «Ра», «Ра-2» и «Тигрис» и очень смешную книгу под названием «Я был плохим учеником». При этом мы сидели в пижамах на теплой скамейке у печки. Когда зимой после игр на улице мы приходили домой, то становились на колени на эту скамейку так, чтобы можно было приложить ступни к печке. Ноги у меня всегда мерзли, вероятно, потому, что они находятся очень далеко от сердца. Крови требуется длительное время, чтобы добраться туда, поэтому в пути она остывает.