Герой-одиночка просто обязан выжить. Пусть первые несколько поединков со злом ему придется постыдно показывать пятки, но все события, что произойдут в его жизни, перекуются в невидимый доспех из лучшей стали. Где-то возьмет скоростью движений, где-то – непомерной силой или мудростью.

К сожалению, на холме сейчас красовался еще молодой герой. Красивая поза, воздетый к небу меч… и отсутствующий шлем. На прикрепленном к локтю щите красуется герб – красиво нарисованная черная птица на желтом фоне.

Всадник указал мечом на нашу клеть и громогласно прокричал:

– Освободите их!

Старший конвоя сделал знак остановиться – когда он обернул голову, я увидела необычную для человека широкую прорезь в шлеме. Саррус. До того командира я видела только со спины, а вот голос его показался знакомым…

Ну конечно. Тот стражник, что выплеснул на меня ведро воды в первый же день. Странно, тогда я не обратила внимания на его знаки различия. Но что возьмешь с рыбы, да еще и со сломанной спиной?

– Арбалеты к бою! – вместо немедленного освобождения саррус решил, что подобный рыцарь не представляет опасности для отряда воинов.

– Тогда пеняйте на себя! – страшно вскричал воин, и, подхватив шлем с седла, ринулся в атаку, ударив коня по бокам железными пятками.

Всем он хорош, в сверкающем доспехе, белокурый, статный, да только местные склоны изрыты заячьими норами. Линд учил меня охотиться, но, боюсь, я так и не преуспела в этом благородном деле. А вот подобные мелочи замечаю.

К сожалению, рок сыграл против безымянного героя. Его лошадь оступилась, попав ногой в одну из подлых ямок, рыцарь крайне неудачно вылетел из седла и скатился к дороге уже без сознания. По знаку старшего один из стражей проверил тело, ухмыльнулся, а затем начал рыться в поясном кошеле. Второй слез с коня и начал снимать седельные сумки.

– И… все? – неверяще прошептала Чака. Я хмыкнула:

– Атакуй он из засады, имел бы больше шансов. Доспех хороший, такой даже арбалетная стрела с трудом прошибет. А вот так, по-дурацки… даже не знаю, на что рассчитывал этот щенок.

– Раз везут девок, значит, красивых. Раз красивые, значит, будут благодарны за спасение. Гарем он хотел, кажется, – с едва заметной усмешкой сообщила Игла.

– Значит, и со зрением неважно, – подытожила я и крикнула саррусу:

– Эй, чего стоим? Мы скоро протухнем в этой дрянной телеге!

– Закрой свою гнилую пасть и не воняй больше, – прикрикнул один из тех, что ехали сзади, и попытался ткнуть меня копьем. Я схватила копье обеими руками и резко потянула на себя, упершись ногами в прутья клетки, вследствие чего оружие полностью оказалось внутри, едва не задев Чаку. Служивые, напротив, не стали нас бить, а разразились дружным хохотом. Особенно усердствовал, задыхаясь, дородный тип с сальными, маленькими глазками, на пивном котле которого и открытый шлем сидел с трудом:

– Хо-хо, ихахахах, а я тебе говорил, Трааги, не стоит рабыням давать всякое – оторвут с корнем!

– Оставь, – вздохнула Раэ. – В тесноте клетки с подобным оружием не развернешься. Уж точно не против арбалетов.

– Пусть попробует забрать, – огрызнулась я.

Мне, знаете ли, страшно не нравится, когда меня тыкают острыми предметами.

– Так-так, – протяжно произнес кто-то из-за спины. – Кажется, у нас назревает бунт?

– Скажи своим ублюдкам, чтоб засунули свои копья себе в задницы, раз не умеют их в руках удержать!

– Демон, дорогуша моя, я, кажется, был слишком добр к тебе… следовало дать тебе подохнуть еще тогда, в камере, – спокойно сказал саррус, снимая шлем. Да, точно он, тот самый водонос. На меня уставился глаз теплого карего оттенка: