После непродолжительной беседы о самочувствии Одри и планах на день Винсент наконец оставляет нас.

— Не уверена, что ты потянешь этого мужчину, Элисон, — звучит голос Одри над моей головой после пары минут тишины.

Смотрю на нее. Она абсолютно спокойна, но в чертах есть некая резкость. Неужели она злится на меня? Я ведь не сделала ничего плохого.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно отвечаю.

— Понимаешь, Эли… Эй, я тебе не враг, — говорит она, видимо, осознав резкость своего тона. — Я не собираюсь никого удерживать от отношений или даже секса. Не имею на это права. Но Винс мой друг, а ты стала подругой за это время. Я не хочу, чтобы кому-нибудь из вас было больно.

— А будет больно?

Одри хитро улыбается.

— Смотря о какой боли мы говорим.

— Я должна что-то знать о нем?

— Полагаю, что да, но не я должна тебе об этом рассказывать.

— О чем ты говоришь? Что за загадки?

— Просто спроси его, чем он зарабатывает на жизнь. Винсент крайне открытый человек и не станет изворачиваться и лгать. Он скажет все, как есть, и ты уже сама будешь решать, готова ли жить с этим.

10. Глава 5.1

Пару дней я прокручиваю слова Одри. Они все никак не идут у меня из головы. Только я почему-то не решаюсь задать Винсенту правильный вопрос. Меня словно что-то удерживает от этого. Не страх, нет. Какое-то шестое чувство подсказывает мне, что, как только я все узнаю, моя жизнь никогда не станет прежней.

После обеда, уложив Одри спать и убедившись, что она уснула, я сижу в беседке и читаю. Ни один из медицинских терминов не задерживается в моей голове, поэтому приходится перечитывать одну страницу по три раза. Может, что-нибудь тогда отложится хотя бы в подсознании. Еще до того, как ко мне подходит Винсент, я чувствую его приближение. Не слышу шагов — он ступает слишком тихо, — но чувствую. По тому, как волосы на затылке приподнимаются и шевелятся. По тому, как по шее пробегают мурашки, покалывая кожу. А потом перед моими глазами возникает мужская рука с маленьким букетом полевых цветов.

— Откуда? — восхищенно спрашиваю я. — Мы же в лесу.

— В лесу тоже растут цветы, детка, — раздается негромкий голос у моего уха. Его губы слегка задевают раковину уха, и я вздрагиваю.

Обхватываю стебли, задевая его татуированные пальцы, и намеренно медленно забираю букет, продлевая наш контакт. Я как будто играю с огнем, но не могу остановиться. Есть в Винсенте что-то такое притягательное, из-за чего я не в силах противиться нашему притяжению. Кожу постоянно покалывает, а желудок как будто ухает вниз на сумасшедшей скорости. Как будто я катаюсь на одной из тех опасных каруселей, на которые никогда не решусь подняться.

Сжимаю крохотный букет в ладонях и улыбаюсь. Винсент обходит беседку и садится неподалеку от меня. Мы смотрим друг на друга молча. Как будто за нас все способны сказать взгляды, блуждающие по лицам друг друга. Я чувствую румянец, но лицо не горит. Как будто мягкое тепло распространяется по коже. Ощущение, словно я вернулась в подростковый возраст и получила свой первый в жизни букет.

— Прости, Эли, розы здесь не водятся. Но, когда мы вернемся в город, я обязательно подарю тебе достойный букет.

— Вы так уверены в том, что после возвращения мы все еще будем общаться.

— Детка, после того, что мы пережили той ночью, пора перейти на «ты», согласна?

И вот так просто — бам! — мои щеки снова вспыхивают. За эти полторы недели я краснею больше, чем за всю свою жизнь. Это раздражает. Хочется надавать себе пощечин, чтобы остановить чертов процесс.

— Я обожаю твой румянец, — мягко произносит Винсент, подвигаясь ближе.