– Мне интересно все, что связано со здоровьем пациента, если вы согласны мне рассказать, – ответил я.

– Согласен? – воскликнул он. – А вы встречали пациента, который не рад поговорить о своем здоровье? Как правило, возражает слушатель.

– Ну, ваш настоящий слушатель не возражает.

– В таком случае, – сказал мистер Беллингем, – я доставлю себе удовольствие, рассказав вам о своих бедах: у меня не часто бывает возможность поворчать, жалуясь респектабельному человеку моего класса. И у меня действительно есть основания жаловаться на судьбу, с чем вы согласитесь, когда я скажу, что два года назад лег спать как джентльмен со значительными независимыми средствами и прекрасными перспективами, а проснулся утром и обнаружил, что стал практически нищим. Не очень приятное испытание, особенно в моем возрасте.

– Да, – согласился я, – в любом возрасте.

– И это не все, – продолжал он, – потому что в то же время я потерял брата, моего самого близкого и дорого друга. Он пропал – исчез с лица земли, но, возможно, вы слышали об этом деле. Проклятые газеты тогда были полны этим.

Он неожиданно замолчал, несомненно, заметив перемену в моем лице. Конечно, я сразу вспомнил то дело. С того момента, как я вошел в этот дом, воспоминание топталось на самом пороге памяти, и теперь слова мистера Беллингема сразу его вызвали.

– Да, – подтвердил я, – я помню тот случай, потому что наш лектор по медицинской юриспруденции привлек к нему наше внимание.

– Правда? – произнес мистер Беллингем, как мне показалось, немного встревоженно. – И что же он говорил об этом происшествии?

– Он сказал, что это дело может привести к очень серьезным юридическим последствиям.

– Ей-богу, – воскликнул Беллингем, – тот человек был пророком! Юридические последствия, поистине! Но он, конечно, не знал, какая адская путаница возникнет в связи с этим делом. Кстати, как его звали?

– Торндайк, – ответил я. – Доктор Джон Торндайк.

– Торндайк, – задумчиво повторил мистер Беллингем. – Кажется, я вспоминаю это имя. Да, конечно. О нем говорил мой друг юрист мистер Марчмонт в связи с делом человека, с которым я был слегка знаком, с неким Джефри Блекмуром, что исчез очень загадочно. Я вспомнил, что доктор Торндайк разрешил это дело с необыкновенной изобретательностью.

– Думаю, ему было бы очень интересно ваше дело, – предположил я.

– Конечно, – согласился мистер Беллингем, – но нельзя бесплатно тратить время профессионала, а я не могу заплатить ему. И это напоминает мне, что я занимаю ваше время, болтая о личных делах.

– Мой утренний обход закончен, – сказал я, – и более того, ваши личные дела чрезвычайно интересны. Могу ли я спросить, какова природа юридических затруднений?

– Нет. Если не хотите потратить весь остаток дня и вернуться домой в бреду. Скажу вам только, что неприятности связаны с завещанием моего бедного брата. Прежде всего, оно не может быть исполнено, потому что нет достаточных доказательств смерти моего брата, а во-вторых, если оно и будет исполнено, то все перейдет во владение человека, который никогда не должен был его получить. Само завещание – дьявольски раздражающий документ, когда-либо произведенный извращенной изобретательностью упрямо заблуждающегося человека. Это все. Взглянете на мое колено?

Так как объяснение мистера Беллингема (изложенное быстрым крещендо и закончившееся почти криком) привело к тому, что он побагровел и почти дрожал, я решил, что лучше закончить разговор. Поэтому я осмотрел колено пациента, которое почти зажило, и провел общий осмотр; дав джентльмену подробные наставления, как себя вести, я встал, собираясь уходить.