Странно, но Вика испугалась того, чего ждала весь день.

«А если он откажется?! Я буду выглядеть в его глазах полной идиоткой, приставалкой озабоченной!» – подумала Вика, не поднимая телефон.

Ее собеседник был поэтом, он часто скидывал ей свои стихи на оценку, и Вике они действительно нравились. Единственное, что ее настораживало в них, так это его странный и даже пугающий стиль: все стихотворения были написаны от лица либо умирающей, либо мертвой девушки, но сама поэзия была прекрасна и трогала до глубины души.

Собрав все свое мужество, Вика взяла телефон и открыла сообщение.

«Спасибо за приглашение, это так неожиданно с твоей стороны. Я всегда представлял тебя очень застенчивой. Я приду, но только с одним условием: за ужин, заплачу я! Если ты согласна, скинь мне сердечко и увидимся в ресторане».

Вика тут же отправила ответ в виде картинки с бьющимся сердцем. Ее радости не было предела, и одновременно с этим она сильно нервничала, через три часа ей нужно быть при полном параде в ресторане, а до этого надо забрать ребенка из садика, отвести его к маме, нарядиться и прибыть в ресторан без опоздания. Вика выбрала ресторанчик, стоящий недалеко от дома. По какой-то причине здание бывшего детского сада в спальном районе Москвы было продано, и теперь там расположились небольшой парк и ресторан грузинской кухни.

Вика выключила компьютер и, попрощавшись с коллегами, которые не собирались отрываться от своих дел, хотя рабочее время закончилось, покинула офис. Ей было двадцать восемь лет, ее сыну пять, она родила его от случайной связи после единственной пьяной вечеринки. Она и сама толком не помнила лица парня, ставшего отцом, но, узнав, что беременна, сразу решила, что будет рожать.

Вика была стройной, может даже немного худой; красотой ее бог не одарил, но и страшной ее тоже не назовешь.

При переписке они с Олегом обменивались фотографиями, и не теми, которые сделаны через фильтры, а самыми обычными, повседневными, так что он знал, с кем идет на свидание.

Рассматривая фото Олега, Вика поняла, что поэты не так уж плохо живут. У него был дорогой импортный автомобиль, а одежда, которую он носил, явно не из дешевых магазинов. Одни часы на его руке, с которыми он не расставался, стоят, скорее всего, несколько тысяч долларов.

Вика буквально влетела в садик, встречая и здороваясь с уже знакомыми мамашками и папашками. Игнорируя последующие разговоры, она устремилась в группу своего сына.

Воспитательница помогла Денису одеться, он уже был практически готов идти к бабушке.

– Елизавета Максимовна, большое спасибо! – поблагодарила воспитательницу Вика.

– По вам, Виктория, можно часы сверять, ровно в семнадцать двадцать семь вы заходите в группу за Денисом, и чтобы тут не толкаться, мы с Денисом готовимся к вашему приходу, – улыбнувшись мне, ответила пожилая стройная и симпатичная воспитательница. На ее лице было написано, что она интеллигент в десятом поколении, и это вызывало уважение, дети в ее группе старались быть похожими на нее.

– Денис, я тебя сегодня оставлю у бабушки, а завтра из садика заберу, ты ведь не против? – спросила Вика у сына.

– Я люблю бабушку, она меня балует, может, и в садик завтра не поведет, а еще дедушка обещал покатать меня на машине! – довольный ее предложением, ответил сын.

У Вики все получалось и, сдав сына радостной матери, она помчалась домой.

На вечер девушка выбрала самый лучший наряд, коим оказался строгий костюм из юбки и пиджака синего цвета. Посмотревшись в зеркало, Вика заметила, что если бы надела пилотку на голову, то выглядела бы, как стюардесса, но менять образ времени уже не оставалось и, схватив куртку и сумку, она помчалась в ресторан.