– Тебе жаль его? Ты тоже не понимаешь? – возмутился творец.

– Нет, что ты! Это слезы восторга. Я вижу, как прекрасен твой труд, – пролепетала она.

– Ты, действительно, понимаешь меня, – по щекам Максима струились слезы облегчения.

Он не замечал, как дрожит его муза или списывал это на утреннюю прохладу. Он продолжал делать снимки. Максим обязан сохранить прекрасное для будущих поколений.

Когда мужчина закончил съемку, он просто оставил тело и повел Василису обратно к машине. Лес постепенно светлел, пик рассвета остался на фотографиях. К дому они ехали в молчании. Максим прокручивал в голове воспоминания о шедевре, а Вася боялась пошевелиться.

Что что-то не так, Макс понял сразу, ни в одном из окон не горел свет, а он точно оставлял горящим ночник на втором этаже. Кто-то был в его доме. Его вычислили. Очевидно, та программка, которая скрывала его IP, оказалась не такой надежной, как ему обещали. Максим точно знал, что это не воры, а следователи. Он и сам не понимал, откуда знал это, но был уверен.

– Что ж, планы меняются, – сказал он и развернулся, уезжая прочь от дома, куда не вернется уже никогда.

Он ехал обратно к лесу, откуда они только что вернулись. Остановив машину, он высадил Васю, подхватил свою сумку, взял девушку за руку и повел в чащу. Она не сопротивлялась. Ее легкое светлое платье развевалось на ветру.

Василиса не понимала, зачем они снова идут в эту чащу. Предчувствие было нехорошее. В какой-то момент она все-таки попыталась вырваться, но Максим не выпустил. Она дергала руку, потом вцепилась в запястье Макса ногтями второй руки, но мужчина терпел, не разжимая пальцев.

– Прости, моя муза, я хотел найти другую Жанну, но у меня нет времени.

Осознав, что Максим собирается ее убить прямо сейчас, Василиса заорала, вот только в лесу кроме нескольких птиц, никто не услышал ее криков. Она отчаянно вырывалась и вопила, пока маньяк тащил ее дальше. В какой-то момент он остановился и достал из кармана очередной моток веревки. Он крепко связал руки своей жертвы. Потом привязал ее к стволу довольно тонкого дерева, несколько раз обернув веревкой вокруг туловища, а потом крест-накрест зафиксировал ноги от бедра до колена. Максим даже кляп вставлять не стал, позволяя своей возлюбленной кричать до хрипоты, зная, что им никто не помешает. Сам он ушел собирать хворост. Он волновался. Очень. Этот шедевр нужно снимать молниеносно. У него будет совсем мало времени, чтобы снять ее прекрасной, потом пламя заберет его модель. В этот раз он не сможет часами подбирать ракурс и свет. Себастьян тоже был сложным из-за света, который нужно было поймать, но Жанна… Жанна – его самый сложный и самый прекрасный шедевр. Нет права на ошибку. Его запомнят и будут восхищаться благодаря ней.

Шедевр, который он хотел превзойти, Максим увидел в одной из базилик во Франции. Картина запала ему в душу, он уже давно мечтал перенести ее на свои снимки, но боялся. А теперь времени бояться и выжидать нет. Его Жанна д’Арк взывает к нему.

– Будь ты проклят, – прошептала Василиса, осознав, что сейчас произойдет.

Она уже не верила в чудо, не ждала спасения и проклинала больше себя, чем Максима. Надо было попытаться помочь тому парню, тогда они вместе смогли бы остановить больного ублюдка, который теперь прикончит и ее. Надо было постараться выхватить арбалет, удрать в лес или хоть заорать! Теперь уже все бесполезно!

Максим неторопливо раскладывал хворост возле своей Жанны. Когда он закончил, отошел на несколько шагов, взял фотоаппарат, потом достал газовую зажигалку и кинул ее в гущу хвороста. Сухие ветки занялись практически мгновенно. Он ждал. Ждал того мига, когда пламя начнет лизать стопы его Жанны. Ему нужно запечатлеть муку на ее лице. Она будет прекрасна. Палец на кнопке нервно подрагивал. Ожидание убивало и терзало Максима.