Фотограф надел налобный фонарик и включил его. Лес стал светлее, но все равно пугал, ведь тьма за пределами луча фонаря только сгустилась, в ней могло скрываться что угодно. Умом Василиса понимала, что самый страшный хищник ее уже настиг, но сердце испуганно трепетало, страшась неизвестности.

– Искусство требует жертв, потерпи немного. Мы должны все закончить к рассвету. Я точно знаю, что свет в это время идеален. Вот увидишь, это будет шедевр.

По лесу они блуждали часа два, показавшиеся Василисе вечностью. Когда свет фонаря выхватил из тьмы полуобнаженную фигуру юноши, привязанную к стволу дерева, Василиса еле сдержала крик. Его руки были высоко задраны, веревки плотно обхватывали кисти. Юноша сидел, еле доставая до земли. Он был бледен, но жив.

– Мой Себастьян, – прошептал Максим, – Правда, он великолепен? И станет шедевром, когда я закончу.

Вася с трудом заставила себя кивнуть. Пленник действительно был красив какой-то печальной готической красотой. Почти белоснежная кожа, густые волосы, спускающиеся до основания шеи, большие глубокие глаза, в которых застыли боль и обреченность. Рот молодого человека закрывал кляп. Все, что Василиса сейчас могла сделать, это мысленно просить у этого незнакомца прощения. Она не сможет его спасти, как и себя. Когда-нибудь она точно из музы станет шедевром или художником.

У нее за спиной Максим копался в сумке. Когда он вытащил оттуда заряженный арбалет, девушка вздрогнула. Она не знала, какая смерть постигла святого Себастьяна, но точно знала, что мученики не умирали быстро.

***

Дом подозреваемого находился в удалении от города. Ровно настолько, чтобы шум и грязь города, не портили жизнь. Участок располагался на самой крайней улочке и был огорожен высоким глухим металлическим забором из трехметрового крашенного профлиста. Задний двор дома упирался в осенне-яркий даже в ночной темноте лес. С первого взгляда становилось понятно, что хозяин не хочет, чтобы кто-нибудь видел его частную жизнь, а соседство двора с лесом являлось отличным способом, чтобы приходить и уходить в дом незамеченным. Во дворе горел дежурный фонарь, освещая все внутри желтым приглушенным светом. Также слабый огонек виднелся на втором этаже.

Ворота в заборе оказались не заперты, что показалось странным. Войдя во двор, мы с Семеновым осмотрелись и направились к дому. Само строение было небольшим, сложенным из крупных бревен с высокой двухскатной крышей, где над первым этажом располагалась мансарда с одним окном и балконом.

На первом этаже ровно посередине стены находилась входная дверь, а по разные стороны от нее вырублены два окна средних размеров. Яркого света в доме не было, тусклый огонек на втором мог оказаться лампочкой какого-нибудь прибора. Автомобиль на стоянке во дворе отсутствовал.

Семенов позвонил в дверь, как и ожидалось, нам никто не открыл. Пока Семенов делал очередные попытки, нажимая кнопку звонка, я обратила внимание на дверной кодовый замок. Прекрасная вещь, чтобы не беспокоиться о ключах и освободить карманы. Достав фляжку с коньяком, я сделала большой глоток и выдохнула пары алкоголя на кнопки звонка. На морозном осеннем воздухе кнопки, которыми пользуются, должны были остаться не запотевшими. Образованию конденсата мешали жировые следы пальцев на них.

– Гала, что ты делаешь? – поинтересовался Семенов.

– Ты, конечно, можешь постоять на шухере, а я собираюсь войти в дом и посмотреть, кто здесь живет, – улыбнувшись, ответила ему я.

Забавно, но судя по тому, что я увидела, хозяин дома не сильно беспокоился о безопасности своего дома. Не запотела только одна кнопка с цифрой пять, расположенная точно посередине клавиатуры.