К утреннему обходу  я умылась и привела себя в порядок. Жаль только, что нельзя было лечь в халате. С этим было строго. И, несмотря на то, что было утро тридцать первого декабря, обход никто не отменил!

– Так, женщины, быстренько раздеваемся и ложимся в кровати! Сейчас придет Игорь Романович, – впопыхах залетела в палату молодая медсестра. Как раз та, которую звали Оля. Неужели она так старается угодить Стасикову? Да, на здоровье!

Ольга задержала взгляд на мне, точнее (я в этом уверена!) на моем халате. Я сняла его и демонстративно легла, накрывшись до подбородка. Женское соперничество никогда не вымрет! Но как объяснить этой глупышке, что я не собираюсь с ней конкурировать? Меня беспокоило другое: повязка была высоко на внутренней стороне бедра, а светить голыми ногами перед одноклассником, пусть даже и бывшим, как-то не хочется. Настроение опять упало! Вот как так могло получиться, что моим лечащим врачом будет именно Стасиков?! И ладно бы он вел себя, как нормальный врач, так нет же! Его ухмылка, которая может означать все что угодно, выбивает все из головы, заставляя еще больше переживать по этому поводу!

Оля встала возле моей кровати, прикрывая меня спиной! Ой, спасибо! Вдруг Стасиков меня не заметит!

Как и тогда, в операционной, пространство изменилось, стоило ему только войти. Свободный, уверенный, обаятельный! Какой же он – гад! Убила бы! Даже «спящая красавица» проснулась, мурлыкая ему что-то в ответ! Он небрежно улыбался  и приветливо отвечал на все вопросы! У-у! Так бы и стукнула, чтобы не лыбился!

Отвернулась и уставилась в окно, кипя от негодования!

Ему пришлось, чуть ли отодвигать от моей кровати Ольгу.

– Доброе утро, Валерия! – Игорь подошел слишком близко, заставляя медсестру нервничать за своей спиной. – Как спала?

– Прекрасно! – выдавила из себя подобие улыбки. Не признаваться же ему, что он мне снился! Опять!

– Замечательно. Что-нибудь беспокоит?

«Какой заботливый! Кроме тебя, меня ничто не беспокоит! И ведь не подкопаешься! Взгляд такой участливый, словно для него это важнее всего на свете! Теперь понятно, почему каждая его пациентка млеет!»

– Когда меня выпишут? – спросила, глядя прямо в лицо. И так хотелось съездить по его довольной физиономии, что я чуть руки не вытащила из-под одеяла!

– Если будешь хорошо вести, то дней через семь, – с легкой полуулыбкой произнес мужчина.

– Но мне сказали, что можно на пятый день! – возмутилась, чуть ли не подскочив на месте! Семь дней! Это же полный капец! Я столько не выдержу!

– Я же сказал: «если будешь хорошо себя вести!» – Я раскрыла рот, и тут же его закрыла, стараясь привести в норму дыхание. – Брат привез, что я просил?

– Да, – выдавила из себя.

– Молодец! – я не поняла, кого он похвалил: меня или брата. – Гель – два-три раза, и таблетки по инструкции. Читать умеешь. Отдыхай! – И он отошел к Галине Петровне! Не стал даже ногу смотреть! Аллилуйя! Может, зря я на него злюсь? Вон он, даже не воспользовался своим «преимуществом»!

***

Радость, что можно «вычеркнуть» один день, оказалась преждевременной. Утро, несмотря на предпраздничный день, нисколько не отличалось. Честно говоря, думала, что в отделении будет полная тишина, и про пациентов все забудут. Но, нет. Процедуры и перевязки никто не отменял!

Еще вчера у вечерней медсестры я поинтересовалась, кто делает перевязки. И Антонина Фёдоровна, высокая сухая женщина, меня успокоила, что обычно перевязки всегда делает она. На вид ей было за пятьдесят. Она немного задержалась вечером в нашей палате, рассказывая разные случаи из практики. Видимо, общение ей было тоже необходимо, а молоденькие медсестры не располагали к душевным разговорам. Вот она и забежала к Галине Петровне поболтать, развеселив и подняв нам всем настроение.