– Он самый умный кот на свете телесном! – возмутился Рофомм.

– Каким бы умным он ни был, тебе следует его закодировать, – нудел Парцес. – Они опасны. У меня жена ими занималась, поверь, я знаю, на что способны эти твари.

– Я не могу его закодировать, – отрезал он. – У котика брак, он не поддаётся кодам. Мы спасли его от утилизации.

– Себя бы лучше спасли. Но все же хорошо, что он такой злой. Тут… – Парцес поёжился, оглядывая радиус, – тревожно.

К двум мужским силуэтам навряд ли кто пристанет с просьбой отдать часы и бумажник, но люди, похоже, плохо соображали, что делают. Какой-то тип обнимался с фонарным столбом и кричал что-то невидимому небу. Все шли мимо, никто не удосужился вызвать бригаду с Больничной дуги.

Туман теперь был в столице вместо воздуха – город накрыло такой плотной пеленой, что с трудом различались лица прохожих и даже цвет их костюмов, все кругом посерело. Под ногами сновали почтовые животные, и Парцес раз чуть не раздавил какую-то тварь. С диким визгом та мстительно впилась человеку в штанину, но быстро отпустила и ринулась обратно в туман, волоча под брюхом капсулу.

Когда они проходили Циркуляр Артистов (Рофомм дал крюка, чтобы обойти радиус, где был доходный дом дамского общества и где хорошо помнили, как он пьяным заявился под окна к бывшей жене), на одной из площадей обнаружилось большое для туманного времени скопление народу. Они без особого почтения слушали человека в тальме, который стоял на лавке и что-то вещал. Люди постоянно насмехались, перебивая его, но тот стойко продолжал говорить:

– …как очередное бедствие всемирного порядка! Ваши потери в области радости и жизнелюбия – естественны, ибо не хватает их всемирному измерению. Война, в которой участвовала Конфедерация, оставила много запредельной грязи…

– Что ты несёшь, горе-ученый?! – крикнули ему из толпы. – Это на нас напал Доминион, а не мы на них. Тогда почему у них всё чисто, а мы тут давимся мокротой?

– Вот что происходит, когда эти тупни работают без глашатаев, – хихикнула полная дама на ухо подруге, и обе злорадно заухмылялись.

Всемирщик отвечал, что Доминион ещё ждёт своя чистка и что Конфедерация вообще легко отделалась. По крайней мере, в ближайшее время их не ждёт никаких военных кампаний, даже в пустыню, так сказал Министр Улдис. Туман однажды рассеется, когда всемирные силы решат, что и дальше могут одушевлять телесное в прежнем режиме. Главное – не взращивать в себе панику, раздражение и жестокость, и это – обязанность всех граждан. Иначе бедствие продлится дольше, потому что зло душевное мешает всемирной чистке.

– Да они прут деньги под предлогом тумана, а нас только завтраками кормят о пустыне! – крикнула какая-то дама в ирмитских широких штанах. – Легко вам вещать за казённый счёт!

– Не галди, к казне всё твоё племя присосалось! – грубо ответил ей кто-то, на что она выругалась, и началась перепалка на национальной почве.

Всемирщик размахивал руками, умоляя не плодить злобу и не поддаваться бедствию, но люди его не слушали и уже были готовы сцепиться, когда послышались выстрелы. Кто-то закрыл голову руками и пригнулся, большинство вскрикнули, а всемирщик чуть не свалился со своей лавки. Рофомм обернулся на источник выстрелов и увидел смуглого молодого человека в плаще и с пистолетом, из которого он только что палил в небо холостыми. Первел, младший брат Равилы, сегодня был в патруле.

– Успокоиться и разойтись, просьба полиции, – проговорил он. Первел был всемирно силён, его мигом послушались. Полицейский обратился к всемирщику:

– Господин Банцес, я вынужден выписать вам штраф за работу без глашатая.