— Ты дома?

— У тебя пятнадцать минут, — лаконично ответил Фрэнк.

— Буду через десять.

***

— А если эта девушка подаст в суд? Ты подумал об этом, Фрэд?

Брат как обычно занудно рассуждал о негативных последствиях моего поступка. Впрочем, так было всегда, с самого детства, и теперь, чтобы я ни делал, в глазах Фрэнка я останусь легкомысленным дурачком.

— Даже если и подаст, чего не будет, ты прекрасно знаешь, чем это закончится.

— Прикрывать свою задницу отцом-прокурором в тридцать четыре года немного стыдно, тебе не кажется?

Брат успокоился после моего откровенного рассказа, но недовольство в его голосе всё ещё звучало.

— Я ничего не прикрываю, — ответил, глотнув виски из стакана, — и прикрывать не буду. Но сдержаться было невозможно. Видел бы ты эту девушку, Фрэнк. Сам бы не сдержался.

Широко улыбнулся и с облегчением заметил, что брат улыбнулся в ответ.

— Там такая фигура… Персик сзади, спереди вишенки…

— Ты такие вишенки каждый день разглядываешь, — парировал Фрэнк, но я лишь скривил лицо.

— Я разглядываю подгнившие дыньки, поверь, это не доставляет мне никакого удовольствия, — брат усмехнулся и присел в кресло напротив.

Фрэнк всегда любил такую атмосферу — камин, деревянная мебель, кожаные кресла, огромный пушистый ковёр… Это всё не по мне, но, не могу не признаться, просто поговорить с братом, посидеть, выпить, это доставляет мне удовольствие. В его доме я чувствую себя спокойно.

Так всегда было. Что бы я ни творил в детстве, Фрэнк всегда помогал разгребать за мной дерьмо. Наверное, это вошло у брата в привычку. А у меня в привычку вошло его ценить.

— То есть, ты хочешь сказать, что она тебе нравится?

Задумался, разглядывая коричневую жидкость в бокале.

Сквозь стекло огонь в камине выглядит загадочнее. Загадочнее… Загадка — вся эта ситуация. Нравится ли мне Анна? Я что-то чувствую. Вот только обычная ли это похоть, или к девушке я испытываю чуть больший интерес… На этот вопрос нет ответа. Просто я так давно ничего не чувствовал, что разучился понимать себя.

— Пока не понял. Но обязательно выясню.

— Ты же понимаешь, — усмехнулся брат, — что выяснять это в моём кабинете ты больше не будешь.

Усмехнулся в ответ и качнул головой, допивая виски.

— Лизу не трогай, — попросил, продолжая рассматривать огонь сквозь толстое стекло, — я не оставил ей выбора.

— Деньги хоть не брал? — вместо ответа поинтересовался брат.

— Серьёзно? — ответил вопросом на вопрос.

Брат лишь кивнул, давая понять, что и сам знает ответ.

— Я должен принять участие? Позвонить, извиниться, назначить сеанс…

— Да не нужен ей психотерапевт, — мотнул головой, поднимаясь на ноги, — как и большинству из них…

— Ты пытаешься обесценить мою работу? — улыбаясь, спросил Фрэнк и встал вслед за мной.

— Твою работу сложно обесценить, — осмотрелся, намекая на то, что сеансы брата приносят ему нехилые прибыли, — но у меня другие методы.

Усмехнулся и направился к выходу, уже обдумывая план дальнейших действий.

— Почему она поверила? Тактильное раскрепощение? Серьёзно? — бросил в спину Фрэнк.

Притормозил и, обернувшись, ответил:

— Я сказал, что я — гей.

Дом брата я покинул под раскатистый неутихающий хохот.

Анна

— Я не понимаю, почему ты не взяла всё в свои руки. Что за игры, честное слово?! — подруга выражала своё недовольство.

Хлое пришла в голову очередная гениальная мысль — она хочет исправить форму носа, и теперь я, как настоящий друг, вынуждена сопровождать девушку в клинику и выслушивать нескончаемые словоизлияния на тему моего последнего посещения доктора Брауна.

— А что, по-твоему, я должна была сделать? Залезть к нему в брюки? Это же не дом утех, это кабинет психотерапевта! Разве могло что-то произойти? Да и вообще, я всё ещё не уверена, что доктор действительно хочет этого. Может, он и правда лечит меня, может, это на самом деле техника такая. Фрэйд ведь действительно объясняет всё сексом, поэтому…