– Всё равно мне до тебя ещё далеко, – я вздыхаю и неожиданно для себя говорю: – В любом случае, язык мне надо подтягивать, а то, когда с этим Шмидтом встретимся, как я буду с ним разговаривать?

– Насчёт встречи ты это серьёзно? – настораживается братишка.

– Не знаю. Может, снова в будущее заглянул, – смеюсь я, про себя отмечая, что скорее всего так оно и есть, и командую: – Наливай по следующей и давай – за нас!

В больнице закончился обед. Поскольку сегодня у меня нет плановых операций, сижу в кабинете и, пользуясь образовавшейся паузой, просматриваю свои записи.

– Александр Николаевич, – появляется охранник и отрывает от дела, – вас опять спрашивают какие-то иностранцы.

Что делать, если доктор Елизов настолько известен! Надо обязательно принять.

– Откуда они?

– Не знаю. Говорят на английском, но явно это не их родной язык…

Что ж, придётся пользоваться выучкой после многочисленных Ванькиных уроков и общаться на неродном. И всё-таки интересно, кто же это приехал? Может, немцы, может, финны… Бывали ведь здесь неоднократно! Конечно, плохо, что этот визит без предварительной записи. Не люблю такие нежданчики, поскольку привык планировать время заранее. Это к вопросу о грядущем изменении моего статуса.

– Ну позови их. Попробую понять, чего они хотят. Надеюсь, моего английского хватит.

– Так, Александр Николаевич, вам иностранный вообще не нужен, – смеётся охранник. – Вы с ними… телепатически. Вы ведь всё можете!

– Иди! – и машу рукой.

И этот туда же! «Вы всё можете…» Сплошные провокаторы вокруг!

Заходят двое мужчин примерно моего возраста. Их приветствие «Hello!» действительно звучит не слишком по-английски. Отвечаю, видимо, с таким же качеством произношения и приглашаю сесть. Дальше они в меру своего знания языка начинают объяснять цель визита. Чтобы всё-таки что-то понять, приходится – не зря охранник советовал! – включать свои способности и пытаться копаться в мозгах пришедших посетителей. Это как раз то, о чём я говорил Григорьеву про посещение мозгов иностранцев, думающих на своём родном языке. Приходится задавать наводящие вопросы на английском и, когда начинается мыслительный процесс, ловить образную и эмоциональную составляющие.

Так… Оказывается, сыновья привезли ко мне мать, которая после падения не может ходить. Сейчас она ждёт в машине. Одновременно случайно выясняю, что эти иностранцы приехали из Риги, а значит, русский знают, но даже по необходимости не хотят говорить на языке, как они считают, «оккупантов». Смешно это, хотя и не очень… Из-за интенсивной мозговой деятельности визитёров дальнейшие невольные раскопки мне ещё показывают, что они бы сюда ко мне никогда не поехали, если бы не настоятельная рекомендация немецкой клиники, куда они обращались. В любом случае, я для них всего лишь знахарь-варвар, человек низкой культуры, как, впрочем, и все мои соотечественники. Опять-таки спасибо моему дару – моё недостаточное владение английским наверняка бы скрыло от меня такие подробности.

Даю команду охране открыть шлагбаум, чтобы можно было подъехать к приёмному покою, и вот уже коляска с пожилой женщиной в кабинете.

– Мистер Елизов, вот оплата ваших услуг… – наверно, старший из сыновей, запустив руку в карман, достаёт явно заранее приготовленные доллары, и при этом на его лице появляется выражение, какое может быть у весьма состоятельного покупателя, зашедшего в маленький придорожный магазин.

Мне становится ужасно интересно, втихаря копаясь в этих мозгах, делать для себя своеобразные открытия. Эмоциональная составляющая ощущаемых мной мыслей и образы, которые этот человек себе рисует, говорят об отсутствии у него сомнений в том, что я если и не схвачу сразу эту подачку, радостно пряча её в карман халата, то по крайней мере обозначу свою заинтересованность в ней. В этой ситуации присутствует констатация наличия разных миров. Их – высшего, ну и моего – какой останется. Забавная психология… Ладно! Обо всём этом я подумаю как-нибудь потом.