Он неоднократно падал в последнее время, поэтому пролететь пятнадцать футов не представляло особого труда. Тем более, он рухнул сразу на трех надсмотрщиков. Правда, остальные молодцы накинули на него сеть, и потащили как зверя. К тому же пара гурков, свирепо раздувающих усы, готовы были искрошить его вместе с сетью своими саблями. В результате археолог не столь брыкался, пока его несли куда-то, сколько разглядывал производственный процесс.

Из шахт по хилым лесенкам карабкались ребята с корзинами, наполненными кусками скальной породы. Малолетние трудяги махали кирками и в углах пещеры, еще более расширяя ее. Водяной поток, спешащий по лотку, вращал большое колесо, которое приводило в действие бегущую дорожку-транспортер и несколько дробильных катков. Под ними располагались трясущиеся сеточные фильтры и центрифуга. Пройдя через эти механизмы, порода становилась мелкой щебенкой, затем сбрасывалась в вагонетки. Доверху груженные составы под управлением кондуктора следовали куда-то за пределы пещеры…

Перетаскивание доктора Джонса закончилось тщательным обыском и сбрасыванием в колодец.

Колодец, вернее трещина в скале, использовался на подземном заводе в качестве отстойника для вредных людей – пока решалось, что с ними делать дальше. Вездесущий Клопик, разумеется, был уже там и сделал вполне справедливое замечание:

– Вы так все устроили так, доктор Джонс, чтобы здесь оказаться.

И взрослый, умудренный жизнью человек не мог не согласиться с истиной, изрекаемой младенцем.

В сущности, все последнее время приходилось заниматься импровизацией на чужую тему. В его мозгах не осталось места для логики и заблаговременного обдумывания. Он был так заморочен затейником-брахманом из деревни, что запросто втравил женщину и ребенка в эту сомнительную историю.

Клопик рассказал огорченному профессору, чем кончилось сидение на балконе. Они с Лилиан тихо шушукались, никому не мешали, ничего не трогали. Вдруг из тоннеля возникли три головы в черных тюрбанах, весело скалящиеся и подмигивающие. Когда надо было закричать, крепкие пальцы схватили за руки, шею, рот, не дали даже пикнуть. Так что право голоса осталось лишь на бумаге.

– Слушайтесь меня, доктор Джонс, и жить вы станете много лучше, чем сейчас, – подытожил Клопик торопливый обмен печальными сведениями. – Майор Питерс вам же советовал никуда без меня не шляться.

Мальчик по-прежнему не унывал. Судя по всему, не существовало в этом мире вещи, способной опечалить гималайского сироту.

Куда отвели Лилиан, Клопик не знал, потому что на него сразу после задержания накинули мешок. Неизвестно было также, каким образом враги их обнаружили.

– Вот если бы нам сразу отрезали головы, тогда стоило бы расстраиваться, – тщетно утешал юный агент старшего товарища.

Доктору Джонсу было ясно, что случилось. Покои Лилиан во дворце посетил очередной душитель, и обнаружил, что она, как и другие непрошенные гости, отправилась в подземелье на поиски приключений. Поднялась тревога, и по следу беглецов двинулась стая преследователей.

Чтобы как-то унять волну переживаний, Индиана переключился на другую тему.

– Давно хотел тебя спросить, Клопик. Где твои родители? Ты, что, удрал из дому?

Мальчик охотно ознакомил доктора Джонса с началом своей биографии. Группка тибетских монахов-тантристов напала на дом его родителей, где занялась своими гнусными ритуалами. У этих людей были знаки свастики на халатах. Они вытянули всю жизненную силу из матери, после чего опустошенная женщина заползла в овин и там встретилась с Чистым Светом, то есть умерла. Отец Клопика, примчавшийся с пастбища, бился с монахом-предводителем на берегу горной реки. Оба они упали в поток. Через полчаса два тела вынесло к берегу. Только предводитель остался жив-здоров, а отец разбился о камни. Монахи съели его печень и не отпускали его сознание к милосердному Авалокитешваре. Они заставляли труп бродить по ночам еще целую неделю.