– Иди на хер! Не маленький, – прокомментировал я, снимая со стойки «Сенхайзеры».

Плотные амбюшуры отсекли меня от всего мира, оставляя один на один с музыкой.

– Начинай, как будешь готов. Я подхвачу, – Мистик показал мне большой палец и начал колдовать над пультом.

– Мистик сегодня слюни пускает. Папочка Фил ему зубы считает… – прочитал я и заржал, когда Клейстер удивленно вылупился на меня.

– Ладно. Пошутил и хватит. Может помедленнее сделать? – Мистик наклонился к небольшому микрофону и его голос звучал так, словно между нами не было шумоизоляции и толстого стекла.

– Оставь так. Норм дубасит.

– О`кей.

Я закрыл глаза, пропуская сквозь себя удары ритма, подстраиваясь под него. И когда перед глазами понеслась картинка потасовки в клубе, накрыл микрофон ладонью.

Хлестко, жестко, больно, технично,

Удар за ударом, здесь все очень лично.

За каждое слово придется ответить,

Если ты хочешь дожить до рассвета.

Телочки, тачки, музло из колонок.

Кто ты? Щенок или все же волчонок?

Кровь на костяшках и привкус металла.

В челюсть, по почкам… Вставай, если мало.

Один на один, все как в старое время.

Толпа за спиной отсекла от системы.

Братья помогут подняться с колен

В зарослях джунглей из каменных стен.

Мистик за пультом, Фил в твои уши.

Хочется правды? Тогда меня слушай.

Если ты сможешь дожить до рассвета,

Значит за каждое слово ответил…

А музыка плавно вытягивала из меня всю подноготную. Все, что копилось во мне, варилось внутри головы, рвалось наружу и превращалось в слова. Слова складывались в предложения, предложения в текст, а текст ложился на музыку, звучащую из наушников. Мистик сменял биты, словно жонглёр. Тасовал ритмы, как колоду карт, а я читал, читал, читал… С закрытыми глазами выпускал в этот мир часть своего: дерьмового, черного мира, с густым лесом покореженных деревьев, с озером, покрытым предрассветной дымкой. Мир, где я был волком, воющим на Луну. Я остановился лишь почувствовав хрипящие выдохи – на столько сильно пересохло горло, – и струящийся по лицу пот. Оттерев краем футболки лоб, помотал башкой, отгоняя от себя это непонятное состояние. Вроде бы ничего не делал, а устал, как собака.

– Мистик, завязывай. Я все сказал, – прохрипел в микрофон, открывая глаза.

И осознал, что за стеклом уже никак не два человека, если только Мистик с Максом не научились делиться почкованием и менять при этом пол. Клейстер смотрел на меня полностью трезвыми глазами, хотя бутылка в его руке была почти пустой, Мистик что-то говорил в микрофон, но я нихрена не слышал. Помотал головой и после секундного замешательства услышал голос друга:

– Фил, блядь! Ты вообще!!! Фил!!!

– Кто эти телки? – спросил я, обрывая восторженный словесный понос.

– Да хрен знает. Клейстер позвал. Сказал, что надо фан-клуб делать, а он теперь твой рекламный агент.

– Цыпы – это хорошо, – плотоядно ухмыльнулся я, перескакивая взглядом с одной на другую. Все вроде кайфовые, и трое откровенно ответили на оценивающий взгляд молчаливым согласием. Ночка явно обещала быть запоминающейся. – Тогда, пусть Клейстер админше скажет, чтобы усадила фан-клуб за мой личный столик. И раз сам вызвался, то теперь будет отдуваться по полной. Понял?

Макс согласно закивал, показал большой палец и что-то сказал выводку новоиспеченных фанаток, показывая на дверь, а потом на меня.

«Давай уже, гони всех к херам!» – мысленно поторопил его я, и когда за ними наконец-то закрылась дверь спросил:

– Мистик, только без соплей и слащавых пилюль. Варианты есть?

– Фил, ты совсем чокнутый? Да с тобой мы чарты к херам порвем! Ты, мать твою, выдаешь, как пулемет! Телки кипятком ссались!