Парни и девушки, наслушавшись очаровательных звуков гармони и трелей соловьёв, увлеклись играми. Егор, воспользовавшись моментом, подошёл к другу.

– Рад тебя видеть в нашей компании, но твоё появление на камнях меня удивило. У тебя что-то случилось?

– У меня что-то волнительно на душе, – Петя с тревогой в глазах посмотрел на гармониста, – какая-то сила вытащила меня из дома и потянула на звук твоей гармошки. Егор, у тебя разве нет в душе ощущения тревоги? Ты слышал по радио, что творится в Европе? А вдруг завтра война?

– Постучи по дереву три раза, но можешь и не стучать, поскольку немцы не осмелятся на нас напасть, им хватит и завоеванной Европы! – воскликнул Егор.

Петя стучать по дереву не стал, как и плевать через левое плечо.

– Я давно слежу за обстановкой в мире и думаю, что нашей стране скоро придёт конец.

– Ты такие мысли выбрось из головы, – Егор с удивлением и строго посмотрел на поникшего парня, – мне ты ещё о них можешь поведать, но не другим. Свою страну мы никогда никому не отдадим. Я лучше умру, но рабом фашистов быть не собираюсь. А ты?

Петя взглянул на волевое лицо друга и, ничего не сказав в ответ, скрылся в ещё не сгустившейся темноте за олешником, разбавленным тонкими белыми берёзками. Настя, слушая разговор друзей, подошла к Егору.

– Зачем ты так с ним? Он хороший, добрый, застенчивый, – девушка развернулась и побежала вдогонку за Петей.

Егор лишь покачал головой вслед возлюбленной, а потом рванул из гармошки (не соловьиные трели) и объявил притихшей компании:

– Я домой, что-то на душе стало тревожно.

Вскоре камни на возвышенности опустели, но соловьиные песни усилились. К голосам старых соловьев добавились трели молодых птиц, которые пением развлекали своих подруг, сидящих на гнёздах. Птенцы, готовые вот-вот выбраться на свободу из скорлупок, учились у отцов музыке любви, чтобы в будущем продемонстрировать уже свои неповторимые песни.

На следующее утро Егор и его отец Алексей Данилович проснулись как всегда на рассвете, поскольку надо было дать корм поросёнку, курам, кроликам, напоить корову и выгнать её в поле, отбить косу, вычистить хлев и выполнить много других работ по хозяйству.

Справившись с основной работой, мужчины вернулись в дом, где их уже ждал омлет с салом из русской печки, приготовленный Марией Николаевной. Позавтракав, отец посмотрел на сына и знаками сказал:

– У меня папиросы заканчиваются, а у тебя ноги пошустрее моих будут, сбегай-ка за пополнением запасов.

Егор выскочил из-за стола

– В магазин ходить – моё любимое занятие. Тем более, что и у меня папиросы закончились.

Мария Николаевна с укором посмотрела на сына:

– Ты бы, Егор, куревом не увлекался. Разве от него польза. Вон батька твой как закурит, так его сразу кашель пробирает.

– Я много не курю, всего несколько папиросок в день.

– Это сейчас, а потом и пачки будет мало.

– Ладно, поживём увидим.

Мария Николаевна сначала недовольно покачала головой, а потом хитро улыбнулась.

– Сынок, за куревом ты всегда успеешь сбегать, а вот кто мне крыльцо обещал доделать сегодня, прямо и в толк не возьму.

Парень посмотрел на отца, тот закивал головой и замахал руками, говоря тем самым, что готовь, сын, инструменты, будем доделывать объект.

В магазин Егор выбрался только к двенадцати часам и на подходе к нему заметил возле столба с громкоговорителем с десяток человек, застывших в ожидании чего-то. Парень, увидев среди них друга Петьку, кивнул ему головой.

– Что ждём? Манну небесную?

– Ага, – сказал Петька с каким-то весельем в голосе, – сейчас будет выступать народный комиссар иностранных дел Молотов.