Захожу в кабинет генерального самой последней. Прячусь за спинами своих коллег. Меня трясет мелкой дрожью ладони мои вспотели и так и норовят выпустить блокнот и папку.

Спины коллег расступаются.

Я поднимаю глаза на него…

Свет меркнет вокруг.

В целой вселенной не остается ничего более кроме этих черных, влажных, мерцающих зрачков.

***

ЛЕРА

Он смотрит только на меня, не мигая, а я на него. Тоцкий суетится, мельтешит между нами, что-то говорит, трясет бумагами. Вся женская составляющая бухгалтерии глядит то меня, то на нового генерального.

Я смотрю на Бессонова, а вижу суровые склоны заснеженных Альп, чувствую арктический бодрящий потрескивающий холод, и вместе с тем адский пожар нашей обоюдной страсти у раскаленного камина…

Сколько лет прошло, а я все еще помню его жгучие, запретные поцелуи. Его постыдные прикосновения… то, чем мы занимались в его горном особняке дни и ночи напролет.

Он поменялся… Внешне стал выглядеть более представительным, как и полагается большому боссу. Дорогой костюм и обувь, стильные аксессуары, массивные часы на широком заросшем запястье, стоимостью в двадцать моих зарплат… Короткая стильная стрижка, ухоженная борода.

Но вот огонь в его глазах остается прежним. И этот огонь с каждым новым мгновением наших переглядываний усиливается все больше и больше.       

***

РОМАН БЕССОНОВ

Сколько я искал ее! Сколько представлял, надеялся, фантазировал… Сколько желал нашей встречи! Но даже подумать не мог, что она произойдет вот так обыденно… При тривиальных рабочих моментах.

Она просто вошла в мой кабинет в составе бухгалтерского отдела… она просто все это время работала в компании, которая теперь принадлежит мне!!! Почему я ее раньше не видел?! Какого простите, рожна, все это творится?!

Лера… Красивое женственное имя. Как же оно подходит своей хозяйке!

Лера ничуть не изменилась со времен нашего кхм… уикенда в горах. Разве что бедра стали чуть круче, да грудь налилась. И эти изменения ей несомненно к лицу. Зря я думал, что Лера может поправиться или подурнеть. Такие женщины как она обычно не меняются. Они по природе своей очень манкие, знающие себе цену.

Несмотря на то, что мы сейчас на работе, и у меня вообще-то совещание с ее отделом, на рабочих моментах я сосредоточиться не могу. Я продолжаю разглядывать девушку… продолжаю представлять себе, как у нее могла сложиться жизнь после госпиталя… продолжаю подавлять в себе страстное желание поцеловать ее.

Тоцкий что-то говорит, его женский коллектив вторит боссу, все лыбятся мне, нервничают, стараются понравится, а я воспринимаю это лишь фоновым звуком, внешним раздражителем, не более.

- Достаточно. – негромко прерываю главбуха и его когорту, - Совещание окончено. – уверенный взгляд на Леру. – Все свободны. Кроме… вас. – прямой откровенный взгляд на Котову. – для нее совещание еще продолжится… на неопределенный срок.

***

ЛЕРА

- Ну, здравствуй, Лера. – говорит отец моих детей.

Голос негромкий, но уверенный. Встает из-за стола. Подходит. Возвышается надо мной горой.

- Что же ты молчишь? Язык проглотила?

Подкалывает меня на счет моей «немоты». Но сейчас мне настолько не по себе, что и правда слова вымолвить не могу.

- Брось играть, Лера! Я прекрасно осведомлен, что ты не немая. Говори. Я хочу послушать твой ангельский голосок!

Он берет меня за подбородок. Его теплые пальцы гладят меня по лицу. Несмотря на всю нежность его действий для меня сейчас его руки, точно острые ножи. Напряжение достигает своего максимума, а потом, словно что-то лопается у меня в ушах, разрывается, точно граната, и я оседаю на ослабевшие ноги. Дальнейшее помню плохо.