Дома казались небезопасными. Внимательно их рассматривал, прежде чем подойти. Девушку конечно надо спрятать, но не так, чтобы потом в обломках многоэтажки откапывать.

Вроде надёжным казался первый этаж. Стёкла разбиты, подъезды без дверей. 

Забежал в здание. В подъезде разруха, железных перил нет. Что реально в металлолом сдали? Так это точно не оборотные сделали, значит, и людишки сюда заходили. 

Хреновое место. Люди найдут, ещё изучать надумают. Любят они аномальные зоны.

   В первой же квартире тлел труп оленя. Туда Ясю не пустил, заглянул в соседнее помещение. Там квартира и с дверью, и со старыми вещами на вешалке. Оторвались старые обои, сохранилась древняя мебель.

Квартира однокомнатная. Пол, конечно, загажен, но даже посуда на кухне была.

– Как такое место появилось? – немного шокировано прошептал я.

Время не терял, быстро снял ботинки, скинул на старую вешалку куртку.

– Это дыра пространственная, – под её ботинками хрустели битые стёкла. – Мир, как фотография цифровая, состоит из пикселей. Если имеешь талант, квадраты можно двигать. Можно пространство, можно предметы в пространстве.

– «Ты слышал?» – спросиля  у своего зверя.

– « Что-то мне самому не по себе» – настороженно ответил Догода.

– Ясь, ты вспоминай, кто ты. Потому что такие знания по пространству только очень сильным и старым колдунам присущи.

– Глупости. Это я читала в трактатах Бесконечного волка. Я даже вспомню, как его имя, – она задумалась, замерла  с указательным пальчиком на подбородке.

– Пассарион Андреевич? – интересуюсь я.

Какой волк имя своего Бесконечного не знает? Волк, который хранит своё племя. Я даже пару раз с ним виделся. Классный мужик. Мой наставник Василий Иванович Догода его уважал, я подавно обязан перед нашим великим Альфой преклоняться.

Уже голый, накидывал на бёдра свою чёрную, потёртую юбку из брезента.

– Если всё знаешь, зачем меня мучаешь? Видишь, совсем ничего в голове нет, – возмутилась она и повернулась ко мне лицом.

Смотрела на меня растерянно. И на щеках появлялся румянец. Она, итак, с морозца румяная, но теперь ей жарко. В воздухе появился яркий запах желания.

Я ещё мышцами, для полной красоты картины, поиграл на груди и руках.

Девушка застеснялась окончательно.  Растерянно посмотрела в пол и пошла на кухню.

Не скрыл усмешку.

Меня хотят. Я нравлюсь.

Кайф.

Это взаимно, поэтому сплошное удовольствие.

– Я скоро вернусь, – смотрел на неё из коридора. Подмигнул игриво, когда она на меня искоса глянула.

 Кухню заливал свет солнечного луча, что пробился сквозь серые тучи. И скользил по ярко-рыжим волосам многоликого существа.

– Их одиннадцать, Догода. Как ты справишься? – шёпотом предупредила Яся. Обеспокоенно.

– Они мелкие, – смотрел завороженно, как цвет волос, словно пламя гаснет и белоснежным пеплом ложится на плечи.

– Медведь взрослый.

– Бля, – протянул я.  Так и знал, что с медведем не повезёт. – Если близко подойдёт кто, кричи.

– Ладно, – она перестала меня хотеть и  напугалась.

Это невкусно, это неприятно. Я вдруг понял, что не хочу Яскиного испуга.  По мне пусть смеётся и лабуду несёт. Хотя про пространство не лабуда, а дичь колдовская. Это ж надо!

Люблю я всё интересное, неизведанное. Вот и получил девушку с запахом истинной, которая не хочет в носорога оборачиваться, но знает, как мир на пиксели разъезжается.

– Я тащусь от тебя, Яська! Сиди тихо, как зайчонок…

У меня глаза чуть из орбит не вывалились. Я только про зайца вспомнил, из-под копны её иссиня-черных волос  вывалились белые заячьи уши.

– Прости, – заныла перепуганная Яся стараясь спрятать уши белыми волосами.