Она открыла ротик и закатила глаза. Её всю затрясло в экстазе.

Да!

Это неописуемый восторг, когда такая горячая штучка кончает в твоих руках.

Во рту у девушки выросли острые белые клыки. Уши вытянулись в волчьи: мохнатые и острые. В запахе самки проскользнул волчий дух.

Я в таком напряжении в таком… Ух, в экстазе, что не чувствовал, как моя маленькая волчица протыкала когтями мои плечи.

Сделал пару последних толчков и конил вместе с ней.

Ничего не вижу, не дышу, ног не чувствую. Выливаюсь вулканом в свою девочку, стараюсь глубже, но не получается. Ладно, в следующий раз получится.

Мне так хорошо, когда ощущаю, что её смазка, соки её в меня попали.

Моя на века, моя единственная. Желанная, любимая. Непонятная, потерянная.

 Неистово зацеловывал лицо и шейку своей волчицы. Прижимал с силой к себе, пряча в своих объятиях Ясеньку.

****

В сон клонило безбожно. Это от секса. Один раз, но какой!

Организм выполнил свою функцию размножения и решил, что пора бы и отдохнуть.

Или… Ещё бы и ещё трахал, но условия, сука, дикие.

У пятиэтажек я оставаться не захотел. Воняет, опасно, что-нибудь обязательно рухнет. В лесу как-то привычней.

Ясю попросил подождать. Не хотел ей это показывать… Работу свою.

Любимая, блядь, работа, кровавая.

 Ну, не могу я пройти мимо таких выродков. Ведь Ясеньку изнасиловать хотел именно волчок из этой паскудной стаи. Они, ублюдки, только перед девчонками слабыми такие смелые, а передо мной хвосты поджимали, извинялись, откупиться пытались.

Не вышло.

Я в любом случаи всё их добро забрал бы. Хоть человеческими деньжатами разжился.

Косарём резко стругал кол. Лезвие, как масло резало твёрдую древесину, доставляя мне дикое удовольствие. Люблю остроту в пище, в оружие и, похоже, в отношениях. Я рассмотрел кол. Острый получился. Воткнул в землю, что ещё не промёрзла.

Василий Иванович рассказывал, что очень любил на кол насаживать очень злой волк Злыдень, и давал мне наказ, живых на кол не сажать, только мёртвых, чтобы отпугивать народ. А я считаю, что Злыдень был прав. Сволота только так жизнь свою должна заканчивать. Сколько людей мрази схоронили в этой аномальной зоне? Думаю, женщины все были изнасилованы и заморены.  Но раз Василий Иванович настаивал… Собственно он подозревал, что я от Злыдня мало чем отличаюсь, поэтому воспитывал, давил, выравнивал мою личность.

Я благодарен. Не подведу.

Как завещал мой учитель, я с размаха на кол насадил волчью голову,  с вывалившимся из беззубой (благодаря мне) пасти языком и тянущемся пищеводом.

Воняло мясом и кровью.

Кайф!

Между кольями сложил головы медведя и оленей. Неповадно будет присоединяться к отморозкам. Но пусть не обольщаются, я мимо медведя, насилующего Дамку не пройду. Не хер законы оборотней нарушать.

Один нож, которым стругал древесину, я сунул в ножны, опытно покрутив в пальцах, по другому прошёлся языком, слизывая остатки крови.

Кровь врага дурманила, приводя к эйфории и расслаблению.

Наркота для оборотня.  

Я – закон, я – палач. Я создан для этой работы, потому что кровожаден глубоко внутри себя. Есть у меня наклонности неприемлемые для многих. От садиста до маньяка. Очень приятно, что можно их прикрывать работой. И польза, и мне спокойно, и девушка довольна.

Я усмехнулся и оглянулся на пятиэтажки.

 Яся шла от заброшенных домов в мою сторону, что-то упорно волочила. Грохот железа стоял такой, что уши глохли.

Пошёл первый снег густыми мягкими хлопьями. Серую картину этой дыры засыпал белоснежной чистотой. Падал на лужи крови и таял.

Недолго, скоро всё станет белым.

Хорошо, что Яся не Дамка, клыки прятать не надо и шальной блеск в глазах вряд ли её напугает.