– Срочно? Прямо сейчас? – фыркнула Катя, принимая цветы. – Ты на часы смотрел?

– Ты задаешь много вопросов, дорогая, – улыбнулся он и, осторожно вынимая из ее рук ключи. Отомкнул дверь.

Катерина вошла в прихожую и удивленно глянула на незваного гостя.

– Ну что стоишь? Заходи! – вздохнула притворно.

Алтаев сделал шаг и тут же оказался рядом. Кинул ключи на комод, прислонился к закрытой двери.

– Мы вчера расстались не по-людски, – отрывисто бросил он, боясь ее насмешек.

– Я думала, что мы просто приятно провели вечер и завершили знакомство, – прошептала она. – Мы ведь даже толком не знаем друг друга.

– Это поправимо, – усмехнулся он и представился важно: – Марат Алтаев.

– Катерина Наумова, – фыркнула она и, заглянув в гостевой сортир, опустила цветы в стоящее у входа ведро с водой.

– Ты мыть пол собиралась, – обронил он шутя.

– Специально для цветов держу, – пробормотала она, замерев всего в шаге от него.

– Много дарят? – рыкнул он.

– Постоянно, – хихикнула она.

– Хахали?

– Естественно, – улыбнулась она, и они оба рассмеялись, будто самой веселой шутке. Марат притянул Катерину к себе и очень нежно убрал с глаз косую челку. А Катька сама заправила ее за ухо. Он провел ладонью по щеке, потом переместил ее на затылок и, как анаконда, совершил молниеносный бросок. Вот только стоял у двери спокойно и буравил Катьку шалым взглядом, как уже его язык вторгся ейв рот и попытался достать до гланд.

Катерине хотелось сообщить «гусару», что гланды ей вырезали еще в пятом классе и искать их бесполезно.

«А какого хрена? – пронеслась в голове шальная мысль. – Клин нужно вышибать клином. И Марат – прекрасная замена Феликсу и всяким Плотвичкиным. Хотя бы на одну ночь». Она обвила руками крепкую мужскую шею и слегка застонала, требуя продолжения. Алтаев остановился лишь на секунду. Внимательно посмотрел в голубые глазищи и только смог просипеть:

– Ты как?

Она кивнула и, наскоро заперев дверь, повернулась к нему.

– Спальня там, – отвечая на его немой вопрос, махнула она в сторону коридорчика, примыкающего к прихожей.

Алтаев почувствовал, что сейчас взревет от нетерпения. Он подхватил Катерину на руки и кинулся в указанном направлении. Рванул на себя первую попавшуюся дверь.

– Тут туалет, – рассмеялась Катя, пряча лицо у него на груди, и добавила чуть слышно: – Моя спальня дальше по коридору.

От натиска Марата, сменяющегося секундной растерянностью, Катерине хотелось расхохотаться в голос. Суровое лицо изменилось лишь на миг, но Катерине хватило времени, чтобы увидеть промелькнувшую мальчишечью наивность.

«Ценное качество, – подумала она, – иногда из взрослого степенного человека превращаться в ребенка. Когда глаза загораются огоньком лукавства и озорства и к чертям собачьим слетают маски».

Она наблюдала подобные метаморфозы у своих родителей. До Корнеевского наезда, конечно. Множество раз видела, как в минуты блаженной радости довольный малыш проглядывает в лице брутального старшего брата. Замечала эту манеру за собой, но ни разу не наблюдала детскости у Сарычева. Будто он родился маленьким старичком в галстуке и с портфелем в руках.

Катя не помнила, как Марат донес ее до спальни, как, усадив на край кровати, принялся раздевать, а потом остановился, удивленно разглядывая вчерашнее платье.

– Это из-за вина оно так полиняло? – всмотрелся он изумленно в блеклые пятна, размытые по подолу и лифу. – Тогда с меня новое!

– Нет, – отмахнулась Катерина. – Моя невестка – мастер стирки! Она постирала мое платьишко с носками брата. Видишь, какой рисунок веселый получился?

– Обхохочешься, – рыкнул Марат, расстегивая сзади длинную змейку и укладывая Катю поперек кровати.