Здесь мы можем вспомнить «определение» Тиллихом Бога как глубины и бездны бытия. Бог в глубине всех процессов, совершающихся в мире. Прежде же всего – в глубине межличностных процессов. Бог там, где возникают личные отношения. Он в самой глубине, в той самой таинственной, неопределяемой глубине этих отношений. Известный английский богослов Джон Робинсон пишет: «Сказать “Бог есть Личность” –значит сказать, что реальность на своем глубочайшем уровне личностна, что конечный смысл устройства Вселенной личностен, что в личных отношениях мы как нигде более соприкасаемся с самым глубоким смыслом существования. Верить в Бога, как любовь – значит верить, что в чистых личных отношениях мы встречаемся с тем, что не просто должно быть, но и действительно является глубочайшей, самой подлинной истиной о структуре реальности. И верить в это вопреки всей очевидности – потрясающий подвиг веры. Но это не подвиг самоубеждения в существовании за пределами этого мира Сверхсущества, наделенного личными качествами. Вера в Бога – это доверие, почти невероятное доверие тому, что, в высшей степени отдавая себя в любви, мы будем не постыжены, а “приняты”, что любовь есть основа нашего бытия, к которой мы в конце концов возвращаемся, как в свой дом».

В то же время ошибочно говорить о Боге, как о некой «безличной основе личностности». Ведь мы знаем, что наше отношение к Богу всегда и неизбежно будет личным отношением. Вера – это личностный акт. В веру мы вкладываем всю нашу личность. А как личность мы можем вступать в такие личностные отношения только с другой личностью. Мы просто не можем относиться к Богу как к бездушной силе, как к некоему принципу или как к некоей субстанции. Личностность нашей веры требует личного партнера. Поэтому говорить о Боге, как о чем-то безличном, не совсем верно. Такой Бог не смог бы быть нашим Богом.

Единственное, что нам остается, это говорить о Боге, как о надличностной реальности. Описать ее «научно и объективно» мы не можем. Для речи о ней мы можем использовать только доступные нашему языку и разуму уже упомянутые образы: «Бог гневается», «Бог раскаивается», «Бог слышит», «Бог грядет» и т. д. В Писании и в богословской литературе мы найдем немало примеров такой образной речи о Боге. Такая речь о Боге неизбежна и она является единственно возможной (ведь у нас просто нет других слов и понятий), однако она является человеческой и потому ограниченной в своей образности. Она не отменят таинственности Божьей Личности, она лишь помогает нам говорить о ней на нашем несовершенном и ограниченном человеческом языке. Мы не можем понять и «объективно», полно описать, какова она, Личность Бога, поскольку это превосходит наше понимание, но все же Бог личностен. И говорить о нем мы должны в личных категориях.

Да, говорить о Боге, как о личности в нашем обычном понимании этого слова неверно. Да, наше отношение к Нему как Личности несовершенно и может быть выражено только образно, но не потому, что Бог безличен, а потому, что Он больше, чем личность. Безличная реальность никогда не сможет стать для нас, живых личностей, тем, что нас по-настоящему касается, затрагивает, захватывает. Бог постигается нами в наших отношениях с Ним, а полноценные отношения мы можем иметь только с личностью, по крайней мере, с чем-то, что не меньше, чем личность.

Бог личностен. У нас возможны с Ним отношения. Но здесь нужно еще раз предостеречь: Бог – это не отдельная индивидуальность наряду с другими. Именно поэтому неправильно, например, упрекать верующего молодого человека, если он говорит своей возлюбленной: «Ты все для меня, ты для меня самое ценное!», – в том, что он тем самым отодвигает Бога в своей жизни на второй план после нее. Бог не может быть «конкурентом» человеческой личности. Скорее, наоборот, именно в глубочайших отношениях со своей возлюбленной, в своей безусловной любви переживает такой влюбленный встречу с Богом. Чем больше эта женщина будет значить для него, тем интенсивнее встреча с Богом, происходящая в его любви к ней.