За всеми этими переживаниями и поисками выхода - не заметила, как уснула. Просто "выключилась", провалившись в сон. И, конечно же, мне виделся дом.

*Дортуа́р - общая спальня для учащихся в закрытых учебных заведениях.

** Вся описанная ситуация  имела место быть в реальной жизни и взята из мемуаров одной из институток Смольного.

5. 5

  Ни свет ни заря, в самом прямом смысле этого выражения, меня разбудили удары колокола, долетевшие в приоткрытое на проветривание окно.

- Мамочки, что ж так громыхать-то, да ещё и в такую рань?! - возмущённо подумала я, поморщившись от неуместного, по моему мнению, громкого звука. Казалось, вообще едва успела закрыть глаза.

  Нет, сам звук был довольно мелодичный, душевный такой, но с непривычки - аж в ушах зазвенело. Я так понимаю, для воспитанниц он означал время подъёма.

  Вскоре вошла опекавшая меня горничная, принесла таз с водой и чистым полотенцем, чтобы умыться. Не совсем уверенна, но за ширмой, отделявшей угол помещения, скорее всего, располагался умывальник, однако, я бы до него пока точно не дошла - даже в сидячем положении голова начинала кружиться, вызывая тошноту.

- Давайте, мадемуазель Алиса, я вам помогу. - приговаривала она, осторожно приподнимая на кровати.

  Горничная оказалась на редкость терпеливой и приятной в общении. Это была спокойная темноволосая женщина с абсолютно заурядной внешностью лет тридцати пяти. Самое обычное лицо её не слишком часто посещала улыбка, но и выражения недовольства или раздражения я тоже пока не увидела ни разу.

- Скоро придёт доктор Худяков для осмотра и перевязки, надо привести вас в порядок. - вслух рассуждала она, аккуратно прочёсывая спутанные местами волосы ( Чёрт бы их побрал - как же это неудобно!), - Лев Петрович сказал, что вы хорошо поправляетесь. Если так дело пойдёт - скоро вас из тяжелобольных переведут в общую палату.

- Так, ну хоть как доктора величают узнала. Надо каким-то образом задержать эту милую тётеньку до его прихода. Должен же он хоть раз назвать её по имени - а то как-то совсем неудобно к ней обращаться, - думала я, терпеливо снося пытку новыми волосами.

  Не успела придумать, как исполнить собственную мысль, как в палату бодрой походкой стремительно вошёл сам доктор Худяков  (который "добряк").

- Вы закончили, Мария? - вопросительно приподняв брови жизнерадостно поинтересовался он.

  Я едва заметно облегчённо вздохнула.

- Да. Вам нужна моя помощь? - уточнила та.

- Уноси скорее все эти мыльные принадлежности и возвращайся - поможешь с перевязкой, - ответил доктор и переключил своё внимание на меня.

- Хорошо, Лев Петрович. - женщина потянулась к тазу, стоявшему на лаконичной деревянной прикроватной тумбочке.

- Спасибо за заботу, Мария. - слегка коснувшись её руки, тихонько шепнула я.

  Она одарила меня одной из своих редких тёплых улыбок и молча пошла исполнять указание.

- Нус-с, мадемуазель, как мы сегодня себя чувствуем? - сцепив перед собой "в замок" длинные пальцы рук и выпрямив коленки, доктор уставился на меня доброжелательным взглядом.

- Ну Айболит воплоти! - подумалось мне, - Разве только без бороды.

  Даже странно как-то. Из того, что я в своё время начиталась про этот институт - следовало, что все здесь просто обязаны были ворчать, ругаться, поучать и всячески гнобить. А пока что попадаются сплошь положительные личности. С одной стороны, это приятно удивляло, с другой - даже как-то настораживало. В общем, я решила на всякий случай не расслабляться. К слову сказать - правильно решила.

  Если резюмировать то, что уже удалось разузнать к данному моменту, находилась я в отдельном помещении лазарета для тяжелобольных. Лев Петрович Худяков - местный институтский врач. Оперировал меня - профессор Буяльский Илья Васильевич*. Про саму себя же не удалось понять практически ничего, кроме того, что мне шестнадцать лет, я учусь на последнем курсе (Упс! В старшем классе.) Смольного института благородных девиц, одноклассницы мои, по большей мере, интеллектом не блещут и сейчас самое начало учебного года.