- мысли с новой силой ошалело заметались в голове.

  По шкурке, подбираясь к затылку, а затем и к самой макушке, побежали противные мурашки. Но дядька пристально и упорно продолжал смотреть именно в моё лицо.

  Я ещё немного поразглядывала совершенно круглыми глазами всех этих мужчин в тёмных, очень длинных пиджаках (в памяти всплыло слово "сюртук"), не зная, что ответить. Все эти пенсне, задранные воротники рубашек, наползающие углами им на щеки и поверх обмотанные платками или шарфами, окончательно сбивали с толку. Можно сказать - конкретно добивали мой разум и веру в собственное здравомыслие.

- Алиса Карловна... фон дер Вельф. - уступая давлению, пискнула я и, поддаваясь атмосфере окружающей обстановки, почти автоматически добавляя родовые приставки.

- Умственные способности в порядке, госпожа испектриса, - к моему величайшему изумлению, тихо сказал бородатый доктор, обернувшись к даме в тёмно-вишнёвом

- Слава богу, - пролепетала тётка, промокнув глаза платочком.

  Пока я продолжала пытаться сложить всех этих странных персонажей в единый пазл, не решаясь задать ни одного вопроса, ко мне подошёл второй из докторов. Лицо его имело немного более мягкие черты и выражение, чем у строгого бородатого.

- Как вы думаете, сколько времени вы лежите в лазарете? - взяв мою руку и, видимо, считая пульс спросил он.

- Э-э-э... М-м-м... - растерянно пожала плечами в ответ.

-  Вы, мадемуазель, здесь уже одиннадцать дней. Совсем недавно вам сделали операцию. Будьте любезны теперь хорошенько отдыхать и есть.

- Э-э-э... Фу-ух. - выдохнула я - буквы совершенно отказывались складываться в слова, и тут уж совершенно по-дурацки добавила, - Да?

  "Добрый" доктор выразительно посмотрел на меня и кивнул.

- Боже, что тот Шариков, ей богу! - злилась я сама на себя, - Какой-то лютый "абырвалг"!

  Да не знала я ни что думать, ни что делать, ни тем более говорить. Может это вообще сон. Нереально-реальный. Или помешательство. Очень надеюсь, что временное. Хотя вон тот важный эскулап, например, сказал, мол "умственные способности в порядке".

- Пульс в норме, профессор. - резюмировал "добряк" (как я его уже мысленно окрестила), поворачиваясь к бородатому.

- О, как?! - отметила я.

  А профессор присел возле моей кровати на унылый больничный табурет и спросил:

- Мадемуазель, поясните нам, пожалуйста, почему вы сразу же не пришли в лазарет, как упали с лестницы?

- В смысле? - про себя озадачилась я, продолжая молчать.

- Ведь это немыслимо, чтобы вы без каких-либо серьезных причин обрекли себя на такие страдания. - не отставал бородатый. 

  Тут на выручку мне неожиданно пришёл второй. (Кстати, третий присутствующий в комнате мужчина, как статуя, стоял в сторонке, до сих пор так и не проронив ни слова.)

- Думаю, я могу прояснить эту ситуацию, профессор. - заявил он, - Не такие уж это всё секреты.

- Извольте. - поднимая внимательные глаза на второго попросил тот - самый важный.

- Я совершенно убеждён, что её подруги и она сама считают неприличным обнажить грудь перед доктором. Вот, видать, барышни и уговорили больную не ходить в лазарет. Я прав? - это уже мне.

- Что?! Что за дичь?! - мысленно возопила я. - Вы о чём вообще, граждане?!

- Однако, этот институт - зловреднейшее учреждение. - резюмировал профессор.

- Институт? - уловила я слово - "якорь", и память моментально с головой окунула в последние секунды "нормальной" жизни. - Зеркало... морок... коридор... Я его где-то точно видела... Точно! Коридор института благородных девиц! В статье про выпускниц с этими... знаменитыми портретами! 

 - Уразумейте уже, мадемуазель, что из-за такой излишней стыдливости вы были на краю могилы!.. - где-то на пределе слышимости бубанил бородатый профессор.