Алиса налила в рюмки водку, одну протянула Миллеру, вторую взяла сама. Их руки переплелись.

Они выпили. Миллер бросил в рот дольку апельсина. Алиса откусила половину «дамского пальчика».

– Теперь вы должны меня поцеловать, Дмитрий Михайлович, – сказала она ему.

Не дожидаясь ответа, девушка пересела на колени писателя, нежно провела пальцами по его седеющим волосам, обвила руками шею и коснулась губами его губ.

Их глаза встретились, словно с просьбой позволить то, что оба собирались сделать.

Это не был поцелуй дочери и отца. Миллер с Алисой целовались в засос, по-настоящему, и оба чувствовали желание, взрослое желание близости, забывшись на все и всех.

Миллер летал, словно имел крылья. Фигурально, разумеется. Написалось неплохое стихотворение, учитывая то, что не рифмовал он ничего больше десяти лет. Вдохновила его Алиса. Встреча с девушкой, само ее существование, осмысление того, что он отец, перевернули целиком его отношение к жизни. Прежние ценности и принципы Миллер уже подвергал сомнению. У него такая красивая и умная дочка!

Посидев в «Любавушке», он проводил Алису до общежития, точнее, довез на такси, где девушка, видимо, устав, положила голову ему на плечо, и он боялся пошевелиться всю дорогу. В фойе общежития № 7, что на Октябрьской, девушка медлила прощаться с Миллером. Она даже приглашала его зайти к ней в гости, чтобы он посмотрел, как живет дочка и вспомнил молодость, но он отказался. Не потому, что не хотел. Хотел и еще как! Однако было неудобно. Они договорились, что проведут вместе выходные. Прощаясь, Миллер попросил разрешения сфотографировать девушку. Алиса тут же согласилась, расстегнула куртку и с большим удовольствием поработала на камеру Миллерова телефона. Она пообещала еще, что пришлет другие свои фото ему на электронную почту.

– Я вас очень-очень-очень люблю, Дмитрий Михайлович! – сказала Алиса, прижимаясь всем телом к Миллеру, обнимая его. – Скорей бы выходные, правда?

Она последний раз взглянула на него, улыбнулась и побежала к лифту. Миллер смотрел ей вслед, после вышел на улицу, закурил, воодушевленный и радостный поспешил к метро.

Ночью вскочил как ужаленный. Строчки выстраивались в рифмованные строфы.

Миллер позвонил Быковскому, чтобы рассказать о новом произведении. Именно Быковский не однажды повторял, что дружба – понятие круглосуточное. Однако тот не поднял трубки, что не удивительно в три часа ночи. Тогда Миллер набрал номер Алисы. Это же она виновна в том, что родилось стихотворение, с нею и следует поделиться новостью. Он не отвечал за себя в тот момент, был неадекватный, но ему хотелось, чтобы его радость вместе с ним разделил кто-нибудь еще.

Алиса подняла трубку.

– Дмитрий Михайлович, что-то случилась? – зевая, спросила она.

– Случилось! – таинственно ответил Миллер.

– И что? – шепотом продолжила Алиса, невольно втягиваясь в игру Миллера.

– Ты – волшебница, Алиса!

– Очень приятно, Дмитрий Михайлович, слышать это от вас, и я целиком с вами согласна. Но…

– Никаких но! Благодаря тебе я написал стихотворение!

– Правда?! – Алисе понравилось признание Миллера.

– Еще какая! Я стихов не писал сто лет!

– Поздравляю вас!

– Я пришлю его тебе смс-кой.

– Буду с нетерпением ждать.

– Прости, что разбудил, – словно опомнившись, проговорил Миллер.

– Ничего, Дмитрий Михайлович, вы же мой папа, тем более папа-писатель, – нежно проворковала Алиса, – и я горжусь вами и собой. Жду стихотворение! Мне хочется поскорее его прочитать. Не каждый день из-за тебя рождается литературное произведение.

Но Миллер не спешил отправлять стихотворение Алисе. Решил чуть подождать. Пусть оно какое-то время отлежится, до обеда хотя бы.