– Где обещанное лакомство?

– Ты о чем? – искренне удивился Подмастерье.

– О ком, дорогой, о ком! О сестре Аколазии.

– Разве я тебе говорил о ней?

– Разве?! Разве ты жалуешься на свою память?

– На память – нет. А вот на сестру Аколазии я пока жалуюсь.

– Как, она здесь?

– Да.

– Ну и что же?

– Придется повременить.

– Вот дура, вот дура… Но погоди. А ты для чего здесь, начальничек? Тащи ее сюда, хоть за волосы.

– Не спеши, Доик, не спеши закидывать в пасть незрелую ягодку.

– И это говоришь ты? Постоянно подсовываешь перезрелую падаль.

– Вот не думал, что ты обо мне такого мнения.

– Не о тебе, а о тех, кого ты подкидываешь. Какова она из себя?

– Лучше Аколазии. Никакого сравнения. Но придется подождать.

– Ну что ж, подождем. Спешить мне некуда. Но смотри, сообщи мне, когда созреет.

– Куда ж я денусь, сообщу, и, учитывая твои заслуги, тебе – одному из первых.

– Ну, обнадежил старика.

Через некоторое время улыбающийся Апрун присоединился к ним.

– Быстренько же ты управился с делами! – вставая с дивана, сказал Доик.

– А как же! Кончил дело…

– Гуляю я всегда смело, – перебил Апруна одноклассник.

– Гуляка, как ты решил, навестишь даму? – поинтересовался Апрун.

– Нет, дружок. У меня тут сети расставлены на другого зверька.

– Трогаем вместе?

– Обязательно.

– А как же твоя охота?

– Перебьюсь."

Подмастерье проводил их до подъезда.

IX

Когда Подмастерье посмотрел на книжную полку, ему стало немного грустно от того, что с приездом Детеримы время на чтение у Аколазии, по всей видимости, резко сократится и удовольствию, получаемому от мертвых львов – французских романистов – грозит замена счастьем от общения с живым щенком – Детеримой. Но несмотря на сомнения в том, что потребность в книгах можно будет реанимировать, он, как ни в чем не бывало, открыл дверцу книжного шкафа и как в лучшие времена принялся за уже полюбившееся ему на беду занятие – подыскивание очередного романа для Аколазии.

Потребовалось несколько секунд, чтобы он окончательно предпочел другим книгам “Не скромные сокровища”. Он достал книгу из шкафа и положил ее на условленное для нее место. Не успел он прикрыть дверцу и повернуть ключ, как произошло маленькое чудо, которое не столько избавило его от напрасных сомнений и положило им конец, сколько наказало за неверие.

Вошла Аколазия и, сразу же взяв книгу, сказала:

– А я за ней и шла!

– А где предыдущая? – строго спросил Подмастерье.

– Я ее посоветовала прочесть Детериме. Если уж у тебя и не библиотека, то у нас получится настоящий читальный зал. Ты не возражаешь?

– Нет. Напротив. Может, у нас не единственный на белом свете дом терпимости, но сомневаюсь, чтобы какой-нибудь другой совмещал в себе библиотеку и читальный зал.

– Я тоже так думаю.

Послышался стук.

– Я пойду к себе, – сказала Аколазия.

– Это, наверно, к тебе, – высказал предположение Подмастерье.

– Все равно. Хоть книгу отнесу, – и она исчезла до того, как Подмастерье успел накинуть халат.

Тортор не изменил своему слову и представил свою молодую энергию, помноженную на энергии еще двух субъектов, представляющих темный и потный люд в лице Подекса, своего соседа, служившего заправщиком бензина в таксопарке, и его друга Онира, наверняка жившего в современной квартире, но, судя по взгляду, тосковавшего по пещере. Он работал подсобным рабочим в бригаде, обслуживающей учреждения местной Академии наук.

Все трое расселись на диване. Аколазия была приведена в готовность, и Тортор, не поднимая вопроса о том, чтобы уступить очередь членам своей команды, вошел в залу поступью победителя, входящего в капитулировавший город, не совсем уверенный в милосердии покорившего его героя.