Итак, время, которое, казалось, ушло на воспоминание, принесло отрицательный ответ, и Лот сказал:

– Нет. Не знал, – и не теряя времени, он вошел во двор, втайне надеясь, что Зелфа поможет ему приготовить еду."

III

Зелфу он застал в огороде, расположенном позади дома, она собирала поспевшие овощи и зелень. Он окликнул ее. Зелфа увидела отца и подошла к нему.

– Отец, где ты пропадал полдня?

– Так ты сожалела о моем отсутствии! А я-то думал, что ни разу и не вспомнила обо мне.

– Ты знаешь, что говоришь то, во что сам не веришь.

– Ладно. Поймала старика на слове. Полдня еще можно потерпеть. Но что будем делать, если Кавилл, став твоим мужем, месяцами не будет отпускать тебя от себя?

– Я согласилась выйти за него лишь с одним условием.

– С каким, если не секрет?

– Я должна иметь право видеться с родителями, когда захочу, и столько, сколько захочу.

– Хотелось бы в это верить. А что сказал Кавилл?

– Он согласился, потому что у него не было выбора.

– Хитер, хитер же Кавилл. Зелфа, мне нужна твоя помощь.

– В чем дело, отец?

– У нас гости.

– Не от Кавилла ли?

– И даже не от Ультора. Пока светло, я хочу приготовить ужин. Поможешь?

– Зачем ты спрашиваешь? Что им приготовить?

– Замеси тесто и приготовь молоко. Я хочу подать им отваренного в молоке ягненка. Со всем остальным управимся вместе."

Зелфа пошла в дом.

– Не входи в умывальню без стука, – сказал напоследок Лот, выдав свое волнение, и направился в овчарню.

Надо было торопиться. Лот выглянул на улочку, тянущуюся за оградой. Там промелькнули фигуры нескольких сограждан. В такое время улочка обычно была пустынной, но мало ли что могло привести в эти места непоседливых людей. Лот не хотел думать о них. Но, решив запереть входные двери, вспомнил о Махле. Если Орнатрина не откладывая исполнила его просьбу, то она должна была уже быть дома.

Наскоро вытерев руки о шкуру ягненка, он поспешил в дом. Заглянул в кухню, чтобы узнать, насколько продвинулась Зелфа в своих приготовлениях, и успокоился, когда увидел рядом с Зелфой младшую дочь. Его охватила радость, и он с каким-то необъяснимым упоением смотрел на дочерей. “Хорошо, что внешностью они пошли в Орнатрину, а не в меня. У Махлы ее характер, а Зелфа вся в меня”, – подумал он.

– Отец, все готово! Где твой ягненок? Может, хлебы испечь мне?

– Нет. Ты только растопи печь, а я сейчас приду.

– Печь давно уж растоплена, —ответила Зелфа, с некоторой досадой на то, что отец не доверяет ей довести все приготовления до конца.

Лот выбежал и запер входную дверь. Снова он заметил нескольких горожан, на этот раз не идущих по улице, а стоящих неподалеку от его дома, но и на этот раз не позволил себе предаться неприятным мыслям.

Кинув ягненка в котел с кипящим молоком, Зелфа со вкусом, присущим только старательной хозяйке, разложила на тарелки и в кувшинчики остальную еду.

– Спасибо, Зелфа, ты не посрамишь родителей и в доме Кавилла, – сказал довольный увиденным Лот.

– Мне помогала Махла, – заметила Зелфа.

– И за Махлу я не беспокоюсь, – сказал Лот, налепляя уже третий хлеб к стенке печки.

Можно было выносить еду; Лот решил по пробовать травы, приготовленные Зелфой. Лицо Зелфы выразило настороженность. Как-никак, дело касалось ее труда, который должен был выдержать испытание у гостей, о важности которых она могла только догадываться, ибо отец не обмолвился и словом.

Отец продлевал муки ожидания, пробуя одно блюдо за другим. Лицо его оставалось бесстрастным. Наконец он поднес к кончику языка острие ножа с едой из последнего блюда.

Неторопливо проглотив пищу, Лот уже удовлетворенно улыбнулся. Зелфа не решалась последовать примеру отца. Он вытянул руки над стоявшим тут же в углу на стойке тазиком, давая понять дочери, что хочет помыть руки. Махла оказалась рядом с отцом раньше, чем Зелфа успела пошевелиться. Вытерев руки и лицо поло тенцем, поданным Зелфой, Лот обвел ладонями лицо, приблизился к старшей дочери и поцеловал ее в лоб. Потом он поцеловал и Махлу. В этот день все складывалось дома очень хорошо, и у него не было повода быть недовольным женой, дочерьми, или собой, наконец.