– Дух неупокоенный только своим обидчикам мстит, – тихо сказала Ялика, поразмыслив. – Семью тронуть не должен.

– Ой, не скажи, пресветлая, – вздохнул Велимир. – Лелька говорит, что ночью кто-то в окна скребется, ее зовет. Сам-то упырь войти не может – видишь, соль везде, вот и зовет выйти.

Ялика оглянулась. Действительно, на пороге и под окнами толстыми линиями были рассыпаны белые соляные кристаллы, тускло мерцавшие в блеклом свете лучин.

– Странно! – задумчиво протянула она. – А другие дети есть? Что говорят?

– Да, сын еще есть, Ярослав, – кивнул мужчина, гордо заулыбавшись. – Говорить – не говорит еще по малолетству.

Из соседней комнаты донесся истошный женский крик, сменившийся надрывным детским плачем.

Велимир побледнел, вскочил, опрокинув стул, и кинулся туда, по пути выхватывая охотничий нож, висевший на поясе. Ялика торопливо последовала за ним.

Первое, что она заметила, влетев в комнату следом за главой семьи, было распахнутое настежь окно. Подбежав к нему, ведунья аккуратно выглянула наружу.

– Вы-ы-с-с-у-у-ш-ш-у! Вы-ыпью-ю! – услышала Ялика злобное шипение.

Тотчас перед ней выросла высокая массивная фигура, будто бы собравшись воедино из лоскутов ночной тьмы. Мертвенно-серая кожа существа влажно поблескивала, отражая неяркий свет звезд и неполной луны. Лишь отдаленно напоминающее человеческое лицо морда, покрытая сочащимися сукровицей и гноем струпьями, была искажена гримасой ненависти. Кроваво-красные глаза в черных прожилках лопнувших сосудов горели потусторонним огнем. Из-под тонких пепельно-серых губ выглядывали длинные острые клыки. Упырь занес руку для удара. Сверкнули серповидные когти.

Ялика отпрянула назад, захлопывая ставни.

Существо протяжно завыло, вскинув вверх лысую голову, и скрылось во тьме.

Сердце ведуньи бешено заколотилось, норовя выскочить из груди. Еще бы чуть-чуть, и она могла остаться без головы. Ялика перевела дыхание, отходя от окна.

– Что там? – с дрожью в голосе спросил Велимир, обнимая за плечи плачущую дочь.

– Там волчонок был, – всхлипывала Леля, размазывая слезы по личику. – Поиграть звал.

– Тебе что говорили? – налетала на нее Марьяна, прижимая к груди малолетнего сына, заходившегося истошным криком.

Ялика окинула женщину оценивающим взглядом.

Невысокая Марьяна производила впечатление властного и требовательного человека. Несмотря на некоторую угловатость, лицо женщины могло быть довольно приятным, если бы не презрительный взгляд серо-стальных глаз, более всего походивших на бездонные омуты, от которых веяло отстраненностью и холодом.

– Почто ты окно отворила? – резкий визгливый голос женщины заставил Ялику вздрогнуть.

– Тихо, Марьяна, – попытался утихомирить жену Велимир.

– А ты не встревай! – взъярилась та. – Не твоя она дочь! Из-за тебя все это!

Ялика, поморщившись, вздохнула. Визгливые упреки женщины показались ей несправедливыми, и были неприятны.

– Есть средство, – тихо произнесла она. – Велимир, нужна будет твоя кровь.

Сглотнув, мужчина кивнул, соглашаясь.

– Скоро упырь вернется, – продолжила ведунья. – Поторопиться надобно.

Приготовление зелья не заняло много времени. Благо, что почти все требуемое уже имелось в походной котомке, заранее собранной заботливой Ягой перед тем, как отправить воспитанницу самостоятельно разбираться с напастью, свалившейся на деревню.

Ялика ссыпала в принесенную ворчащей Марьяной чашу толченный змеевик-камень, добавила серебряной пыли и щепотку соли.

Велимир внимательно слушал ее бормотание.

– Змеевик – основа, чтобы все связать воедино, соль и серебро, чтобы разрушить плоть, – по памяти повторяла наставления Яги молодая ведунья. – Мертвая вода, чтобы привязать дух к миру мертвых.